ВУЗ:
Составители:
Рубрика:
36
синтез понятен в свете универсальности христианской этики. Сын Божий
для сознания старых чевенгурцев, отмеченного влиянием
христологического мифа, – долгожданный Странник и Искупитель : «Мы
ждали Иисуса Христа, а он мимо прошел: на все его святая воля!» (179).
Для большинства строителей Мира-города и самого Платонова Бог – это
не Саваоф, нарисованный под куполом чевенгурской церкви, а
«окончательно побратавшийся со всеми людьми человек» (194). В своих
записных книжках писатель разовьет эту мысль: «Он рассеялся в людях,
потому что он бог и исчез в них, и нельзя быть, чтобы его не было, он не
может быть и вечно в рассеянности, в людях, вне себя» [15].
Поступки и душевно-эмоциональные состояния героев романа Пла-
тонов соизмеряет с новозаветным преданием. Из него моменты земных
страданий Богочеловека, осмысляемые заново, переносятся в образную ткань
«Чевенгура». Тем самым универсальное время сливается с линейным,
историческим. Это дает писателю возможность рассказать о России, пере-
живающей апокалипсическую трагедию в формах самой народной мысли.
Все бытийные реальности, служащие Платонову ступенями
художественного познания, – народ, земля, сокровенный человек –
опосредуются центральным этнокультурным мифом о пути к Истине. Он
содержит в себе евангельское : «Я есмь путь и истина и жизнь» (Ин. 14:6).
В «Чевенгуре» данный архетип русской жизнестроительной идеи
представлен в виде одиссеи человеческого сердца, «путешествия с
открытым сердцем». Подзаголовок романа прямо указывает на
ценностный критерий человеческой природы. Человек определяется у
Платонова по умению хранить сердце от соскальзывания в область тьмы и
пустоты – духовного падения. Сердце у него – реальный символ
существования человека в поврежденном мире. На пути от рождения к
смерти и воскресению личность сверяет свои действия с «высокой точной
работой сердца» (102). Принцип христианской этики – жить по указаниям
сердца и души – лежит в истоках духовного странствия народа посреди
родной земли в поисках райской прародины. Народ у Платонова в
значительной мере есть единый организм. Собирательный образ
сближается с понятием Души человечества (мифологема Души мира из
ранней платоновской публицистики). Миф о выборе истинного пути свя-
зывает персонофицированных носителей общей идеи : богомольцев и
мастеровых-пролетариев, «прочих» и «степных большевиков» –
странников Платонова, «рассеивающих на своем ходу тяжесть горюющей
души народа» (71). По логике художественного синтеза часть и целое
объединяются. Сердце олицетворяет не столько внутреннее «я» героя,
сколько весь совокупный народный организм: «у всех одна профессия –
душа, а вместо ремесла мы назначили жизнь» (287).
Для наших размышлений интересен способ снятия оппозиции
«жизнь–смерть» в одноактной пьесе Платонова «Голос отца» («Молчание»
Страницы
- « первая
- ‹ предыдущая
- …
- 34
- 35
- 36
- 37
- 38
- …
- следующая ›
- последняя »
