ВУЗ:
Составители:
Рубрика:
37
– 1937–1938). В ней один из эпизодов «Чевенгура», когда юный Дванов
приходит на могилу отца и роет себе пещерку, развернут в мистическую
картину. В отличие от романа, между сыном и умершим отцом завязывает-
ся диалог. Отец говорит через сыновье сердце. На вопрос: «Но где же ты
теперь, отец?» – следует недвусмысленный ответ: «Я в твоем сердце и в
твоем воспоминании – больше меня нигде нет» [16]. Как видно,
происходящее дается в литургическом (реально-символическом)
пространственно-временном измерении, о котором речь уже шла. Сердце
превращается в точку духовного пространства, где встретились прошедшее
(смерть) и настоящее (жизнь). Бывшее не умерло, не исчезло без следа.
Духовная личность отца буквально, а не иносказательно воплотилась в
сердце сына. Так может быть разрешена проблема взаимосоотнесенности
жизни и смерти у Платонова, ставшая камнем преткновения для
литературоведов. Объясняется ирреальная (в рамках обыденного разума)
встреча живого и мертвого существ тем же отсутствием четкой грани
между мирами – видимым и невидимым, которое присуще религиозным
представлениям.
Принимая внутреннюю жизнь сердца как осознание опыта
отношений двух уровней реальности, Платонов подходит к одной из
кардинальных идей христианской антропологии – понятию о «потаенном
сердце». Приоритет внутреннего человека в его сердечной глубине
изначален для библейской традиции : «Глубоко сердце (человеку) паче
всех, и человек есть, и кто узнает его» (Иер. 12:9). Концепция «глубины
человеческого сердца» проявляет аутентичную принадлежность русской
литературной классике и философии, вплоть до Ф. Достоевского и
И. Ильина. Платонов обратился к ней, зная все стороны внутреннего пути
человека, теряющего нить преемственности. В построенной на страницах
«Чевенгура» системе образов сердца он исходил не только из внешних ис-
точников. Лишь однажды вырвалось у писателя пафосное восклицание :
«О сердце, сокровище моего горя!» [17]. Тем не менее, мы полагаем, что
«сердечная мысль» Платонова основывается и на личном духовном опыте.
С темой сердца христианство связывает, собственно, основное
содержание вероучения. Патристика и богословие, придерживаясь библей-
ской трактовки, видят в нем жизненный источник, «вместилище умной
природы», орган религиозного духа, средоточие познавательных и
нравственных сил личности. Первые отечественные труды по
христианской философии насыщены размышлениями о сердце. Начиная с
XYI века (Нил Сорский) они заняли прочное место в духовном
писательстве. Исихастское учение о сердечном делании составляет
обязательную часть аскетических сочинений и молитвенной практики. Его
влияние ощутимо в народной религиозности, а также в высших
проявлениях национальной культуры: у Андрея Рублева и Дионисия,
духовных писателей и православных подвижников. Мыслитель-странник
Страницы
- « первая
- ‹ предыдущая
- …
- 35
- 36
- 37
- 38
- 39
- …
- следующая ›
- последняя »
