ВУЗ:
Составители:
Рубрика:
38
Г. Сковорода отстаивал библейский взгляд на значение сердца: «Глава в
человеке всему – сердце человеческое. Оно-то и есть самый точный в
человеке человек» [18]. Поддерживается это воззрение Игнатием
Брянчаниновым и Феофаном Затворником. Роли и месту сердца в религии
посвящены обобщающие исследования русских религиозных философов
XX столетия [19].
Вдохновенным истолкователем значения сердца для христианина
был Тихон Задонский, с которым сближают Платонова семейные устои. В
памяти воронежцев святитель остается в качестве учителя духовной
жизни. Труды еп. Воронежского и Елецкого выходят с 70-х годов XVIII и
на всем протяжении XIX века большими тиражами. Многие его послания и
увещания рассылались в списках, выпускаются в виде брошюр и на
отдельных листах. По свидетельствам современников, они были любимым
чтением в православной среде. Славу церковного писателя укрепил
иноческий подвиг. Поэтому факт почитания задонского подвижника в
семье Климентовых вполне достоверен. В своем раннем рассказе «Иван
Митрич» (1921) Платонов, не нарушая общего нерелигиозного контекста,
направляет своего героя «в монастырь к угоднику божию Тихону: ибо
святость его велика, а в храмах Бога благолепие, экономия и порядок» [20].
Принимая во внимание возможность знакомства Платонова с наследием
святого, приведем несколько мест из главного сочинения Тихона
Задонского «Об истинном христианстве», поскольку они значимы для
наших размышлений.
В главе «О сердце человеческом» привлекает внимание выразитель-
ный художественно-рефлексивный образ. «Слово и дело внешнее есть
вестник и свидетель внутреннего человеческого состояния», – скажет бо-
гослов, словно предваряя платоновскую творческую находку – появление в
«Чевенгуре» ангела души, «маленького зрителя» (90). Список сердечных
предикатов (§33) заканчивается у Тихона выводом : « <...> чего на сердце
нет, того и в самой вещи (действительности, – А. Д.) нет» [21, 110]. В его
речи переплетены тонкая мысль и пастырская интонация. К ним надо
прибавить ясный и простой язык, доходящий до афористической
отточености. Г. Флоровский отмечал дар художественного слова и «легкое
чувство странника и пресельника», которые сопутствовали поэтичности
стиля христианского философа. У него последовательно различаются
«естественное» и «нравственное» понятия сердца: первое у всех
одинаково, во втором смысле – равенство между людьми невозможно.
Далее он пишет о двуликости, «двоесердии» человека, о языке как орудии
сердца и связи частей тела с его центральным органом. При этом
православный мыслитель предлагает исходить из принципа глубины
сердца, поверяемой искушениями и страданиями. Испытание духа «есть
зеркало, через которое смотрим в сердце наше и рассматриваем, что в нем
имеется; иначе познать не можем, так глубоко» [22, 98].
Страницы
- « первая
- ‹ предыдущая
- …
- 36
- 37
- 38
- 39
- 40
- …
- следующая ›
- последняя »
