ВУЗ:
Составители:
Рубрика:
60
формой передачи сверхчувственного мира. Это – способ разуметь историю в
свете конечного (то есть Божьего) суда над ней: «<…> речь явно идет о
времени, за ненадобностью перестающем быть на окраине бытия, по
авторитетному свидетельству ангела из Апокалипсиса» (I, 170).
Рассматривая мир Леонова, важно понять направление писательской
мысли. Его определяет коренной леоновский вопрос: способен ли человек
духовно перемениться в условиях, когда Россия истощается и вымирает, а
общество гнушается религиозных истин? Надо ли признавать за
откровение «миражное отраженье грядущего на пленке дремотного
подсознанья» (I, 83)?
Талант писателя Леонова – художественно-философский по
преимуществу, что и влияет на характер авторской позиции. В его прозе
обнаруживают себя различные идейные тенденции и взгляды. Намерения
автора-творца и связанный с ними мировоззренческий контекст часто приходят
в противоречие с точкой зрения повествователя. Эта антитеза является
художественным приемом, предостережением для читателя, считающего
рассказчика (или героя) единственным носителем авторских идей.
Главная цель Леонова – войти в духовные глубины русского человека
для постижения бесконечного в конечных, объективных формах: с
помощью «… земного позитивного ключа-критерия к усложнившимся
секретам бытия» (II, 301). Поэтому изучать его произведения надлежит
со стороны их символики. Символизм вызывает у художника
исключительную строгость к себе, требует выражения духовных реалий в
элементах мысли. Тут нужен, по словам философа, «синтез
художественной и личной аскезы, так сказать, невинность и чистоту
откровения и экстаза» [1].
К внутренней развертке художественной мысли Леонова мы добираемся,
постигая ее символическое содержание. Такой подход приоткрывает
сокровенную сторону литературного самосознания Леонова [2]. Выделю
здесь христианско-философский фокус мысли и соединенную с судьбой
родины эсхатологическую линию его произведений. Для этого не потребуется
подвергать разбору все тексты Леонова. Картины мирового переворота,
предсказанного евангелистом Иоанном, красочно и целостно изображены
едва ли не в каждом из них. В статье также будет проанализирован (на
материале «Пирамиды») ключевой образ апокалипсического пейзажа у
Леонова – образ пустыни.
Рассмотрим связь Леонова с эсхатологией христианства, получившей
развитие в социальной критике и в «Последних днях» (1919–1920) Льва
Тихомирова. Автор этого сочинения, завершая ряд основателей самобытной
философской школы в России от А. Хомякова и И. Киреевского до
Н. Страхова, К. Леонтьева и В. Несмелова, создал «окончательный синтез
русского “творческого традиционализма”» [3].
Страницы
- « первая
- ‹ предыдущая
- …
- 58
- 59
- 60
- 61
- 62
- …
- следующая ›
- последняя »
