ВУЗ:
Составители:
Рубрика:
81
написания их. Но все сводит – не к вере собственно, а к поэтическому
восприятию ее».
Отметим последние слова. Они объясняют сущность показа
верующего сознания у самого Солженицына – тип духовности, который
выражался в его первых произведениях.
На фоне литературно-критических статей писателя лирические
миниатюры выглядят образцами символико-духовной насыщенности
прозы. «Крохотки», создаваемые в стиле тургеневских «стихотворений в
прозе», – это стянутые к нескольким ключевым фразам нравственно-
напряженные раздумья о тихих радостях и бренности земной жизни. Они
связаны с традиционным комплексом христианско-православных
воззрений и убеждают нас, что Солженицын творит в рамках подлинно
религиозного отношения к миру – его познания через личную веру.
В доказательство можно привести фрагмент философской зарисовки
«В сумерки». «Овладевало всеми чувство чего-то единого, нам никогда не
видимого, – пишет Солженицын, – что тихо спускалось с гаснущего
послезакатного неба, растворялось в воздухе, вливалось через окна, – та
незаметная в суете дня, глубокая серьезность жизни, ее нерастеребленный
смысл. Наше касание к упускаемой загадке» («Новый мир», 1997, № 7,
С. 101). Это трудно уловимое ощущение особой реальности, которое очень
верно схвачено писателем. Свидетельством следования христианской идее
преображения мира (именно она организует семантическое пространство
«крохоток») стали пейзажи из «Колоколов Углича» и, особенно, зарисовка
«Колокольня». Калязинская колокольня, уже полвека олицетворяющая
ушедшую под воду православную Россию, вдохновляет лирического
героя-путешественника на такое сравнение: «… ведь стоит колокольня.
Как наша надежда. Как наша молитва: нет, всю Русь до конца не
попустит Господь утопить…» («Новый мир», 1999, № 3. С. 70).
Ясное старение – это путь не вниз, а вверх.
Только не пошли, Бог, старости в нищете и в холоде» (Там же, 71).
Здесь, а также в миниатюрах «Ночные мысли», «Утро» и «Завеса»
автор сосредоточен на самоощущении человека, который обращается к
своему Первообразу. И, значит, снимается антитеза между этикой веры и
ее онтологией. «Всегда есть мысль, и не одна, какие вносят стерженьки
покоя, тормозящего от взрыва. Лишь уметь этот стержень, спасительный
Божий луч, найти, или даже знать его себе наперед – и за него держаться»
(«Новый мир», 1999, № 7, С. 102) – вот итог размышлений автора. Правда,
почему-то поэтическая параллель построена по ассоциации с работой
атомного реактора, а не на христианской образности.
Из трех уровней авторского мышления – собственно художе-
ственного, этического и возвышенно-духовного (трансцендентального) в
основной массе малой прозы Солженицына, вплоть до последних
публикаций, главным почти всегда являлся первый – эстетический.
Страницы
- « первая
- ‹ предыдущая
- …
- 79
- 80
- 81
- 82
- 83
- …
- следующая ›
- последняя »
