ВУЗ:
Составители:
Рубрика:
Что же увидел Феофан в Новгороде, куда он попал (еще до Москвы), очевидно, из Каффы (Феодосии)?
Он увидел народ, упорно и вдохновенно воздвигающий надежное здание своего будущего, страну, часть
которой еще была под властью монголов, но где накапливались силы для свержения ненавистного варварского
ига. Он увидел нацию не бездыханную, а развивающуюся в постоянном творческом порыве и хотя еще не совсем
свободную, но сознающую свои возможности и свою жизненность. Он увидел город, украшенный прекрасными
храмами, сияющий белизной своих стен и золотом куполов, где искусство, не зная застоя, развивалось в одном
ритме с бурлящей народной жизнью. Он увидел фрески Нередицы и, конечно, осознал живописную мощь и
величественную вдохновенность их образов, равно как утонченность образов Михайловской церкви. Он должен
был восхититься полнокровием и яркостью новгородской иконописи. И поняв, и полюбив ее, он с ней сочетал
собственную гениальность, всю страстность своего не знающего преград художественного темперамента, радуясь
тому, как его дерзания благодарно воспринимались на новгородской почве.
По заказу знатного боярина и уличан Ильиной улицы Феофан расписал в 1378 г. церковь Спаса
Преображения, одно из самых стройных и самых гармоничных по своим пропорциям среди новопостроенных
тогда в Новгороде зданий. Эти фрески, раскрытые главным образом в советское время, дошли до нас далеко не
полностью. И все же они основное, да и единственно достоверное в новгородском наследии Феофана.
Мир грозовой, тревожный, мир кипящий, огненный, где все в движении, и неудержимый порыв страстей
открывается нашему взору в феофановской росписи. Не представить себе композиций более динамических, более
властно захватывающих зрителя в свой водоворот.
Тут и грозный Пантократор, и лик Серафима, выглядывающего из могучего шестикрылья, ангел, под чьими
крыльями, как под шатром, приютился бы, кажется, весь мир, и праотцы: Ной, Иов, Мельхиседек и Макарий
Египетский, шесть десятилетий проживший аскетом в пустыне, и отшельники, именуемые столпниками, что
убивали плоть стоянием на столбе, и другие подвижники и святые.
Смелое вхождение Феофана в новгородскую школу живописи явилось для нее живительной встряской.
Вырываясь из византийского застоя, гений Феофана в свою очередь будил в русской живописи волю к
раскрепощению, к свободному выявлению собственной динамичности, собственного темперамента.
Аскетическая суровость его образов не могла привиться на русской почве, но их психологическая
многогранность отвечала стремлению новгородских художников передать внутренний мир человека, а живопись
феофановских композиций открывала новые горизонты их мастерству.
Написанная в 70 – 80-х гг. XIV в. двусторонняя икона Донской Богоматери (переданная в Третьяковскую
галерею из московского Благовещенского собора) признается теперь работой либо Феофана Грека, либо высоко
одаренного новгородского мастера, испытавшего его влияние. Это один из шедевров древнерусской живописи.
На лицевой стороне иконы написано "Умиление". Со знаменитой Владимирской богоматерью Донскую
роднит еще другое. Она тоже для нас историческая реликвия, овеянная славой. Пусть предание о том, будто
казаки подарили ее Дмитрию Донскому перед битвой на Куликовом поле, где ее понесли как хоругвь, очевидно,
необоснованно. Зато полная достоверность, что Иван Грозный брал ее с собой в казанский поход, что в 1591 г. ее
торжественно выставили, когда под самой Москвой шла битва с татарами, что ее чтили как защитницу отечества
и что в 1598 г. патриарх нарек пред нею на царство Бориса Годунова. Обращались к ней за помощью русские
люди в наши дни, в XX в.
Андрей Рублев
ндрей Рублев родился между 1360 и 1370 гг. и умер в 1430 г. Он почитался при жизни
выдающимся мастером, но подлинная слава пришла к нему уже после смерти, причем далеко не
сразу. Зато слава эта оказалась непререкаемой.
Одним из первых ревностных ценителей художественного наследия Рублева (более чем через полвека после
его кончины) был, по-видимому, известный церковный писатель Иосиф, игумен Волоцкий, основатель
Волоколамского монастыря. В этот монастырь он поставил "иконы три Рублева письма Андреева". Также
известно, что внесение в монастырь "на помин души" иконы Рублева оценивалось в 20 рублей, что в то время
равнялось стоимости средней величины деревни. Поссорившись с тверским князем Федором, тот же Иосиф
решил его "мздой утешить" в виде икон Рублева письма, причем "князь Федор сам приехал в монастырь, да не
поехал с монастыря доколе икон не взял".
Монастыри хвалятся друг пред другом обладанием рублевскими иконами. А на миниатюрах, украшающих
летописные своды и жития святых, мы видим изображения самого Рублева в монашеском облачении, с
окладистой бородой, расписывающим вместе с Даниилом стены храма.
И вот наступают времена, когда не только перед именем Рублева, но и рядом с ним ничье другое уже не
упоминается, очевидно, как недостойное такой близости. Так, летописец в рассказе о пожаре Благовещенского
собора, вовсе не называя старших, вероятно уже забытых мастеров (а ведь один из них был великий Феофан),
сообщает, что "деисус Андреева письма" испортился в жару и в дыму. А в середине XVI в. Стоглавый собор
А
Страницы
- « первая
- ‹ предыдущая
- …
- 21
- 22
- 23
- 24
- 25
- …
- следующая ›
- последняя »
