ВУЗ:
Составители:
Рубрика:
со средневековым прошлым. Поиск России падает на время, когда в Европе он в основном закончился, сменился
чувством "конца истории". Россия же жила чувством не конца, а только начала собственной истории, причем не
обязательно той, что уже сложилась в Европе. По известному выражению Л.Н. Толстого, в России еще ничего не
сложилось и только начинает укладываться. Весь XIX в. Россия жила в сознании неминуемых грядущих перемен,
с надеждой и тревогой всматриваясь в будущее. Желание облечь это будущее в более или менее отчетливую
перспективу, найти ему аналог в прошлом либо в чем-то, чего еще никогда не было, и заставляло обращаться к
идее, по-разному формулируемой в среде радикалов и консерваторов.
Сама по себе попытка выработать такую идею говорит о том, что до революционных перемен 1917 г. мы двигались в общем
русле развития западной цивилизации. Решение вопроса о "русской идее" и тогда и сейчас осложняется еще и тем, что
при всем несходстве с Западом Россию трудно представить и в качестве совершенно особой от Запада цивилизации,
хотя подобные попытки предпринимались время от времени. Ее называли то православной, то восточнославянской, то
евразийской цивилизацией – в зависимости от того, какой признак брался за основу – конфессиональный,
этнокультурный или геополитический.
В результате вопрос об отношении России к Западу переживался как одна из мучительных проблем русской истории. В
сознании россиян постоянно жила тема не только их особенности и самобытности, но и их отсталости, недостаточной
развитости по сравнению с Западом. Мы осознавали себя даже не соседом, а родственником Европы, в представлении
"западников", бедным родственником, задержавшимся в развитии.
"Русская идея" была призвана выявить связь между обособленным и всеобщим в жизни русского народа.
При своем зарождении она не заключала в себе никакого национализма, не оправдывала превосходство одного
народа перед другим, не призывала к национальному обособлению России, к ее замыканию на саму себя.
Величие России она связывала с преодолением ею своего национального эгоизма во имя сплочения и
объединения всех народов на базе общеморальных ценностей. В этом смысл знаменитой формулы Соловьева,
согласно которой "идея нации есть не то, что она думает о себе во времени, но что Бог думает о ней в вечности".
"Русская идея" мыслилась Соловьевым как необходимость для России жить в соответствии не только со своими
национальными интересами, но и с теми принципами и нормами, которые общи всему христианскому миру,
составляют суть христианства.
Существовали и иные варианты "русской идеи", трактовавшие ее в националистическом духе, выводившие
на первый план несходство славянского культурного типа со всеми остальными. В. Соловьев справедливо
усматривал в подобной трактовке "русской идеи" "вырождение славянофильства", не отрицавшего при своем
возникновении духовной близости России и Европы. Русский национализм родился под прямым воздействием
западного и в противовес ему. Н.А. Бердяев отмечал, что "национализм новейшей формации есть несомненная
европеизация России), консервативное западничество на русской почве". (Бердяев Н.А. Душа России. Русская
идея. М., 1990. С. 300).
Как в прошлом, так и сейчас сомкнуть всеобщий и особенный смысл нашей национальной идеи, избежав
крайностей как национализма, так и национального нигилизма, оказывается непростым делом. В этом,
собственно, состоит суть вопроса, который Россия рано или поздно должна решить для себя, если она хочет
выжить в современном мире, занять в нем достойное место.
Сегодня уже нет той России, на которую раньше ориентировалась "русская идея". После распада СССР
русские остались наедине с собой, постепенно сдвигаясь к рубежам, с которых когда-то стартовала Российская
империя. 15 % нерусского населения не меняют общей картины. О какой же национальной идее может идти речь
в настоящее время, когда от старой России остались одни воспоминания? Не лучше ли вообще отказаться от нее,
признав над собой полную победу 3апада, а значит, превосходство его идеи над нашей собственной? Защита
своих национальных интересов без всяких идей, способных объединять народы, – это нужно сейчас России?
НЕТ! Идея – это не то, что можно выдумать, изобрести, навязать сверху в качестве панацеи от всех бед, или,
наоборот, отбросить за ненадобностью. Она существует безотносительно к любым пожеланиям или протестам
как выражение культурной преемственности в духовной истории народа, которую нельзя отвергнуть по
соображениям какой угодно экономической и политической целесообразности. Отказ от нее равносилен отказу
от самих себя. Без "русской идеи" Россия – всего лишь бессодержательное пустое пространство, открытое
любому экспериментированию над собой. Если у нее помимо интереса нет никакой идеи, то она – понятие не
столько историческое, сколько географическое, невесть зачем существующая огромная территория. Страна есть,
обозначена на карте, а смысла в ней нет никакого. Однако всему этому противостоит мощная традиция русской
культуры, давно получившая мировое признание. В ней душа России, смыслообразующее начало. Именно здесь
надо искать суть того, что называют "русской идеей". Ее питает не имперское прошлое, не традиционные, во
многом архаические устои экономической и политической жизни, не антропологические особенности
"славянской расы", а именно культура, в наибольшей степени определившая лицо России, ее духовный облик.
Сегодня, реформируя Россию, нельзя пренебрегать ее идеей – тем, что она искала и утверждала в плане
культуры.
Русская культура предоставляет собой достаточно сложный сплав самых разнородных напластований и элементов, не во
всем находящихся между собой в органическом единстве. Она включает в себя языческое наследие славянских племен,
и православно-византийскую традицию, азиатскую прививку во времена татаро-монгольского ига, и светскую культуру
(науку, искусство, образование), подобную той, что существует в Европе. Но если говорить не об истории, а о
философии русской культуры, то можно увидеть в ней некоторое общее основание, пронизывающую ее общую мысль,
Страницы
- « первая
- ‹ предыдущая
- …
- 49
- 50
- 51
- 52
- 53
- …
- следующая ›
- последняя »
