Экологическая этика. Ильиных И.А. - 127 стр.

      Но жить по справедливости среди людей было еще не все для
А. Швейцера. Он видел вокруг себя огромный мир животных, которому не было
места в этических системах человека. С ранних лет А. Швейцер испытывал
сострадание ко всем живым и страдающим существам. Он рассказывал, что две
встречи в детстве определили его дальнейшую жизнь, его мироощущение. Первая
встреча — со стариком-евреем, над которым издевались на улицах; вторая
встреча — сцена истязания ослика. Он запомнил эти картины, эти две жертвы
стали для него символом страдания, несправедливости в мире, и на всю жизнь
он сохранил отвращение к шовинизму и к жестокому обращению с животными.
      Альберт Швейцер был необыкновенным ребенком. Он пишет:
"Насколько я могу себя помнить, я всегда мучился из-за тех страданий, которые
я наблюдал в окружающем мире... Особенно я мучился из-за бедных животных,
на долю которых приходится столько боли и лишений". "Мне было совершенно
непонятно, ... почему я должен был в своих вечерних молитвах молиться только
за людей. Поэтому... я безмолвно добавлял свою молитву, которую я придумал,
за всех живых существ".
      Она звучала так: Боже милостивый, защити и благослови всех живых
существ. Сохрани их от зла и дай им спать в покое".
      "Дважды в компании с другими мальчиками я ходил удить рыбу удочкой.
Но мой ужас — когда я увидел жестокое обращение с червем и разорванные рты
рыб, когда их поймали, — не позволил мне продолжать".
      А. Швейцер рассказывает, как его в детстве позвал товарищ стрелять из
рогаток птиц: он не хотел идти, но боялся насмешек. Однако в тот момент, когда
он прицелился в птицу, раздался звон церковного колокола. Мальчик
воспринял это как глас с небес. Он бросил рогатку и убежал. Вспоминая
описанный случай позднее, Швейцер стал считать это событие поворотным в
своей жизни.
      Животные вызывали у А. Швейцера глубокую любовь и восхищение.
"Чтобы понять, есть ли у животных душа, надо самому иметь душу", —
говорил он полу в шутку, полу всерьез. На его столе обычно стояла чашка со
сладкой водой, к которой приходили лакомиться муравьи.
      Однажды, когда Швейцер медленно плыл по реке на закате и наблюдал
величественную картину купания гиппопотамов в реке, ему представилась
стройная система этики, где животные имели свое место, как и люди. Он
отразил эти мысли в главе своего труда "Культура и этика", называвшейся
"Благоговение перед жизнью". В этой главе он утверждал, что этика, которая не
рассматривает взаимоотношения человека и других живых существ,
неполноценна: "Он (человек) станет этичным только тогда, когда жизнь как
таковая, жизнь животных и растений будет для него так же священна, как
жизнь человека, и тогда он посвятит себя жизни, находящейся в бедствии.
Только универсальная этика переживаний, ответственность которой перед всем
живым неограничена, дает возможность обосновывать себя в мышлении."
      В его книге "Культура и этика" А. Швейцер критикует мироощущение
западного человека. Он считает, что философия начинает заниматься все больше
и больше обсуждением проблем чисто академического характера, т. е. вопросов

                                                                          127