Экологическая этика. Ильиных И.А. - 269 стр.

земле просить о всяком деле, то, чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего
Небесного. Ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них»
(Мф. 18, 19 – 20).
      Действительно, безусловное согласие двух лиц во всем, достигающее
полного единодушия их, возможно лишь при полном освобождении от
эгоистической самости и следования обоих любящих друг друга лиц единой воле
Божией. Такая совершенная любовь, говорит Флоренский, есть «восхождение
людей в таинственную духовную атмосферу около Христа, приобщение Его
благодатной силе», она «претворяет их в новую духовную сущность, делает из
двух частицу Тела Христова, живое воплощение Церкви» (С. 421). Отсюда
ясно, что любовь к индивидуальной личности есть высшее проявление жизни
вообще и нравственной жизни в частности. «Если я говорю языками
человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я медь звенящая или
кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею
всякое познание и всю веру, так это могу и горы переставлять, а не имею
любви, то я ничто. Если я раздам все имение свое и отдам тело свое на сож-
жение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы. Любовь долго терпит,
милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится. Не
бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется
неправде, а сорадуется истине. Все покрывает, всему верит, всего надеется, все
переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и
языки умолкнут, и знание упразднится. Ибо мы отчасти знаем и отчасти
пророчествуем; когда же настанет совершенное, тогда то, что отчасти,
прекратится» (Ап. Павел, I Кор. 13, 1 – 10).
     В нашем психоматериальном царстве любовь никогда не бывает вполне
совершенной, никогда не достигает полноты конкретного единосущия; но более
или менее высокие ступени ее, сопутствуемые хотя бы частичным
преображением нашего существа, доступны и нам; все свойства любви Царства
Божия, хотя бы в ослабленном виде, осуществляются и в земном бытии. Даже
неразделенная любовь высоко поднимает любящего, так как он становится
носителем не только своей, но и чужой жизни; поэтому и неразделенная
любовь способна мощно влиять на жизнь любимого.
     Индивидуальность личности невыразима ни в каком ограниченном
определенном «что», ни в каком качестве. Поэтому в случае подлинной любви к
личности нельзя сказать, «за что» мы любим. Нередко мы говорим, что любим
одного человека за его добродушие, другого за его глубокий ум или за
нравственную чуткость. В этих случаях или любви к личности нет, а есть
любовь к ценностям, осуществленным в перечисленных качествах, или же
любовь к личности есть, но, желая указать ценность любимого, мы ссылаемся на
какое-либо сложное качество его, пронизанное всей его индивидуальной
природой. В таком случае попытка выразить в отвлеченных понятиях
основания своей любви неточна. Любить за осуществленные добрые качества
нетрудно, но такая любовь не есть вершина личной жизни и способность к ней
не есть особенно большая заслуга. Неличный и поверхностный характер такой
любви ясно обнаруживается тогда, когда любовь к лицу охладевает, как только

                                                                          269