Экологическая этика. Ильиных И.А. - 377 стр.

хорошие или плохие исключительно как они очевидно влияли на племя, а не на
вид и не на индивидуального члена племени. Это хорошо согласуется с верой в
то, что так называемое моральное чувство выводится аборигенами из
социальных инстинктов, потому что и то и другое вначале исключительно
связано с сообществом”.
      Под влиянием Дарвина Леопольд также придал своей этике земли
решительный холистический оттенок: “Коротко говоря, этика земли, – пишет
он, – изменяет роль Homo sapiens c покорителя сообщества земли на его
простого члена и гражданина. Она подразумевает уважение к своим собратьям-
членам, а также уважение к сообществу как таковому” (Leopold, 1949). В самом
деле, к тому времени как Леопольд пришел к написанию своей итоговой
моральной максимы или “золотого правила” этики земли, он казалось вообще
забыл о “собратьях-членах” и упоминает только “сообщество как таковое”:
“Вещь является правильной, когда она склонна сохранять целостность,
стабильность и красоту биотического сообщества. Она является
неправильной, когда она имеет противоположную тенденцию”.
      Верные апологеты сурового индивидуализма, характерного для западной
моральной философии на протяжении двух прошедших столетий, обвиняли,
что этика земли ведет к “экологическому фашизму” – подчинению прав
индивидуумов, включая человеческих индивидуумов, благу целого (Regan,
1983; Aiken, 1984). Они были в чем-то правы там, где речь идет о
негуманоидных животных. Этика земли допустила бы – нет, даже потребовала
бы – убийства животных, таких как дикие козы или кролики, которые
представляют собой угрозу для популяций находящихся в опасности
растительных видов или для общего здоровья и целостности биотических
сообществ. Но Леопольд, следуя Дарвину, представляет этику земли как
этическое “приращение”, то есть добавление, а не замену нашей давно
сформированной внутричеловеческой этике.
      То, что человеческие существа недавно стали членами национальных и
интернациональных сообществ, не означает, что мы больше не являемся
членами более древних и более узко очерченых общественных групп, таких как
расширенные семьи, или что мы освобождены от всех моральных обязанностей
и ответственности, которые сопутствуют нашему действующему членству в
семье, клане или обществе. Подобным образом то, что мы сейчас понимаем, что
мы также являемся членами биотического сообщества, не значит, что мы
освобождены от всех моральных обязанностей и ответственности, которые
сопутствуют нашему членству в полном спектре человеческих сообществ.
      Эта защита этики земли Леопольда против обвинения в том, что она
способствует экологическому фашизму, приводит к обвинению в том, что она
является “бумажным тигром”, экоцентрической этикой окружающей среды без
“зубов”. Потому что если мы должны полностью признать все наши древние и
современные человеческие обязанности и обязательства, так же как и наши
недавно открытые обязанности и обязательства, то как мы можем как-то
обосновать пожертвование человеческими интересами для сохранения
негуманоидных видов и экосистем?

                                                                        377