Основы научных исследований (зарубежная история). Калимонов И.К. - 63 стр.

UptoLike

Составители: 

Рубрика: 

63
Обязательность ценностного подхода признается психоисториками.
Директор института психоистории в Нью-Йорке Ллойд де Моз убеждён, что
«система ценностей любой социальной науки запечатлена в самих её основах»
1
.
Поэтому он предупреждает своих читателей: «Нет просто никакой
возможности исключить ценности из психоисториилюбить детей лучше, чем
бить детей, в любой культуре, даже если психоисторик путем эмпатии может
попытаться избавиться от этноцентризма. Поскольку главное, на что я делаю
упор в этой книге, – это идея, что психологическая зрелость является
историческим достижением,
то каждая страница того, что вы собираетесь
прочитать, проникнута моей системой ценностей, и вам следует приготовиться
подвергнуть сомнению не только факты, но и мои ценности. Конечно, как и в
случае с любой исторической теорией».
Диаметрально противоположны подходы к рассматриваемой проблеме в
марксистской философско-исторической литературе. Одни авторы утверждали,
защищая принцип партийности
, что с введением категории ценности в
историографическую практику вносится элемент субъективизма
(одновременно) и неправомерно вообще ставить вопрос о специфике
исторического познания (Б. Ф. Поршнев, М. С. Козлова, болгарские философы
Н. Стефанов, С. Качаунов и пр.), другие (А. В. Гулыга, И. Д. Ковальченко, Б. Г.
Могильницкий) настаивали на существовании в истории
аксиологических
суждений, но не видели самостоятельного значения ценностного подхода,
подчиняя его «принципу партийности» в науке
2
.
Между тем категория ценности реально функционирует в
историографической практике. По своей природе ценности объективны. Они
представляют собой определенные явления действительности, имеющие
положительное значение для личности, социальной группы либо общества
в целом. Они многообразны и могут выступать как в материальной, так и
духовной форме. В социальном познании ведущая роль отводится ценностям
политическим, правовым, нравственным, эстетическим и т. д., т. е.
отражающим специфическую культурную деятельность человечества.
Очевидно, что они выступают как продукт практической деятельности
человека в различных её формах.
Связь с практикой определяет исторический характер ценностей. Они
неодинаковы у разных культурных групп, государственных образований,
классов, партий, возникают и преобразовываются либо исчезают вместе с
ними.
Однако релятивистская трактовка ценностей должна иметь свои границы. При
всех изменениях в психике человека в его мировоззренческих установках
сохраняется определённая устойчивость качеств, свойственных ему от
природы. В противном случае история непознаваема. Поэтому в содержании
1
Де Моз Л. Психоистория / Пер. с англ. Ростов н/Д., 2000. С. 10.
2
Постижение истории: онтологический и гносеологический подходы: Учеб. пособие для студентов
магистратуры, аспирантов, слушателей системы повышения квалификации высших учебных заведений / Я. С.
Яскевич В. Н. Сидорцов, А. Н. Нечухрин и др.; Под ред. В. Н. Сидорцова, О. А. Яновского, Я. С. Яскевич. –
Мн., 2002. С. 187.
   Обязательность ценностного подхода признается психоисториками.
Директор института психоистории в Нью-Йорке Ллойд де Моз убеждён, что
«система ценностей любой социальной науки запечатлена в самих её основах»1.
Поэтому он предупреждает своих читателей: «Нет просто никакой
возможности исключить ценности из психоистории – любить детей лучше, чем
бить детей, в любой культуре, даже если психоисторик путем эмпатии может
попытаться избавиться от этноцентризма. Поскольку главное, на что я делаю
упор в этой книге, – это идея, что психологическая зрелость является
историческим достижением, то каждая страница того, что вы собираетесь
прочитать, проникнута моей системой ценностей, и вам следует приготовиться
подвергнуть сомнению не только факты, но и мои ценности. Конечно, как и в
случае с любой исторической теорией».
   Диаметрально противоположны подходы к рассматриваемой проблеме в
марксистской философско-исторической литературе. Одни авторы утверждали,
защищая принцип партийности, что с введением категории ценности в
историографическую       практику     вносится     элемент      субъективизма
(одновременно) и неправомерно вообще ставить вопрос о специфике
исторического познания (Б. Ф. Поршнев, М. С. Козлова, болгарские философы
Н. Стефанов, С. Качаунов и пр.), другие (А. В. Гулыга, И. Д. Ковальченко, Б. Г.
Могильницкий) настаивали на существовании в истории аксиологических
суждений, но не видели самостоятельного значения ценностного подхода,
подчиняя его «принципу партийности» в науке 2.
   Между      тем    категория    ценности     реально     функционирует      в
историографической практике. По своей природе ценности объективны. Они
представляют собой определенные явления действительности, имеющие
положительное значение для личности, социальной группы либо общества
в целом. Они многообразны и могут выступать как в материальной, так и
духовной форме. В социальном познании ведущая роль отводится ценностям
политическим, правовым, нравственным, эстетическим и т. д., т. е.
отражающим специфическую культурную деятельность человечества.
Очевидно, что они выступают как продукт практической деятельности
человека в различных её формах.
   Связь с практикой определяет исторический характер ценностей. Они
неодинаковы у разных культурных групп, государственных образований,
классов, партий, возникают и преобразовываются либо исчезают вместе с ними.
Однако релятивистская трактовка ценностей должна иметь свои границы. При
всех изменениях в психике человека в его мировоззренческих установках
сохраняется определённая устойчивость качеств, свойственных ему от
природы. В противном случае история непознаваема. Поэтому в содержании


    1
      Де Моз Л. Психоистория / Пер. с англ. Ростов н/Д., 2000. С. 10.
    2
       Постижение истории: онтологический и гносеологический подходы: Учеб. пособие для студентов
магистратуры, аспирантов, слушателей системы повышения квалификации высших учебных заведений / Я. С.
Яскевич В. Н. Сидорцов, А. Н. Нечухрин и др.; Под ред. В. Н. Сидорцова, О. А. Яновского, Я. С. Яскевич. –
Мн., 2002. С. 187.

                                                                                                      63