Художественный текст в современной лингвистической парадигме. Кольцова Л.М - 37 стр.

                                  37
о тексте объекте, так и обрамляющий текст тем или иным образом может
характеризовать свой метатекст. В художественном тексте метатекст
выявляется на фоне целого, «после цельности» всего текста. Получатель
должен сначала прочитать весь текст, сформировать гипотезу о его общем
содержании и лишь затем в системе взаимосвязи частей текста им может
быть обнаружен метатекст. И наоборот, «открытие» метатекста может
стать предпосылкой для понимания и интерпретации текста (Лукин 2005,
с.103-104).
      Метатексты встречаются в конце, в середине текстов, реже – в
начале. Начальная позиция для метатекста нехарактерна, потому что к ней
тяготеют тематические фрагменты текста.

      Цитата – воспроизведение двух и более компонентов текста-донора
с собственной предикацией. Цитата активно нацелена на «выпуклую
радость узнавания», однако эта заданность может быть как эксплицитной,
так и имплицитной (Фатеева 2000, с.122).

      Аллюзия – это заимствование определенных элементов претекста,
по которым происходит их узнавание в тексте-реципиенте, где и
осуществляется их предикация. От цитаты аллюзию отличает то, что
заимствование элементов происходит выборочно, а целое высказывание
или строка текста-донора, соотносимые с новым текстом, присутствуют в
последнем как бы «за текстом» - только имплицитно (Фатеева 2000, с.128-
129).

      Литературные реминисценции – черты, наводящие на
воспоминание о другом произведении, результат заимствования автором
отдельного образа, мотива, стилистического приема. Например,
блоковские реминисценции в произведениях А. Ахматовой или
гоголевские образы «дороги» и «колеса» у А. Солженицына. Отсылка не к
тексту, а к событию из жизни другого автора, которое безусловно
узнаваемо. Примером реминисценции служит введение имени Гумилева в
стихотворение
Л. Губанова «На смерть Бориса Пастернака»:
      В награду за подземный бой
      Он был освистан и оплеван.
      Тащилась первая любовь
      В кровавой майке Гумилева.
      Однако в поэзии реминисценция часто оборачивается аллюзией.
Так, у самого Гумилева в «Заблудившемся трамвае» фигурирует аналог
«кровавой майки» - «красная рубаха» палача, и эти два синонимичных на
глубинном уровне понятия вступают в отношения конверсии:
      В красной рубахе, с лицом, как вымя,
      Голову срезал палач и мне (Фатеева 2000, с.133).