Стилистика и литературное редактирование. Константинова Л.А. - 253 стр.

UptoLike

ВУЗ: 

ТулГУ | Тула

Составители: 

Рубрика: 

220
Лев Гумилевский протестует против глагола впечатлять.
Мих. Лифшиц обрушивается на слово видение — «смешное и совершенно не
свойственное русскому языку».
Павел Антокольский утверждает, что слово уцененный и оборот думается —
уродства языка, «вздор, мертвящий нашу речь».
A.Лейтес справедливо замечает, что каждый из этих писателей вправе не употреблять
слов, которые ему не нравятся, но когда они на этой основе делают обобщающие
декларации, то следовать им было бы явной ошибкой. Ибо нет слов плохих и хороших. Все
дело в контексте. И если слово не противоречит само по себе законам языка, то объективно
судить, хорошее оно или плохое в данном тексте, можно, лишь исходя из задач и специфики
этого текста, из совокупности всех слов, употребленных в нем.
Вот почему редактору никак нельзя подчиняться только силе авторитета даже таких
гигантов, как В. Г. Белинский, тем более что его стилистические замечания связаны с
речевой практикой первой половины прошлого века.
B.Г. Белинский совершенно справедливо писал, что «употреблять иностранное слово,
когда есть равносильное ему русское слово,— значит оскорблять и здравый смысл и
здравый вкус». Но в качестве примера он приводит слова утрировать и преувеличивать:
«...ничего не может быть нелепее и диче, как употребление слова „утрировать" вместо
„преувеличивать"».
Может быть, для своего времени Белинский и был прав. Может быть, тогда слово
утрировать было равносильно слову преувеличивать, ничем от него не отличалось.
Но сегодня это слово — уже синоним к слову преувеличивать и означает но просто
преувеличивать, а преувеличивать грубо, упрощенно, нарочито подчеркивая что-то. И
русский язык выиграл от того, что рядом со словом преувеличивать оказалось слово
утрировать. Правда, уместно оно не везде, как книжное по окраске и не утратившее оттенка
своего иностранного происхождения, но суть дела от этого не меняется.
Так что не каждое высказывание тех, кто стал авторитетом в области слова,
заслуживает равного доверия. Слепо следовать нельзя даже за крупным авторитетом.
Итак, тот, кто критикует или правит текст стилистически, в большинстве случаев
искренне стремится улучшить произведение, но если он при этом не умеет отделить
справедливых, объективных требований от субъективных пристрастий, то па самом дело не
столько улучшает стиль, сколько подчиняет его своему восприятию, своему вкусу, делая
удобным для собственного восприятия. С одной стороны, тут сказывается сила привычки, с
другой — свои и чужие (под влиянием авторитетов) предрассудки.
Стать выше этих пристрастий и предрассудков, знать законы языка и критиковать
текст, исходя только из них, а также из особенностей и задач контекста,— вот что
необходимо редактору для полноценного анализа языка и стиля.
Третье требование — осторожно, осмотрительно пользоваться правилами и
рекомендациями (нормативно!) стилистики. Выдвигать это требование приходится по
двум причинам:
во-первых, потому, что некоторые редакторы пользуются правилами и
рекомендациями стилистики, как отмычкой, грубо, прямолинейно, не сообразуясь с особен-
ностями и задачами контекста;
во-вторых, потому, что язык произведения — вещь вообще чрезвычайно тонкая, и
шаблонные действия его уродуют, а не улучшают.
Правилен ли, нуждается ли в исправлении такой текст:
Перед окном был разбит палисадник, и па самой средней клумбе, под розовым
кусточком, лежала собака и тщательно грызла кость. Софья Петровна увидала ее?
«Ее — получается: кость»,— обязательно отметит редактор, знающий установленное
нормативной стилистикой правило местоимение заменяет ближайшее к нему
существительное того же рода и числа.
Но будет ли он прав, если заменит местоимение существительным?

Страницы