Основы эстетики. Ланкин В.Г. - 10 стр.

UptoLike

ВУЗ: 

ТПУ | Томск

Составители: 

Рубрика: 

10
возможность объемлющего превращения друг в друга. Это чудо вдруг совпавших сторон
бытия, вот, непосредственно теперь чувствующих друг друга как самих себя –
чувствующих свою удивительную целостность. Эстетическое – это событие настоящего,
чудесно пробивающееся в этом мире, собственно и составляющее чудо этого мира, которое
можно увидеть, почувствовать здесь, на земле.
Но оно – не чаяние грядущего – этого всегда неизъяснимо тайного, всегда не
здешнего, влекущего сознание сверхбытия – это влечение уже совсем другого, религиозно-
мистического свойства, понимаемое как спасительный дар Святого Духа.
Эстетическая любовь волнующе трепетна и даже порой тревожно ненадежна, как и
все в этом мире, понятом как открытое событие; она эфемерна и относительна, как любое
«сейчас». Отсюда - трепетная взволнованность эстетического, надежда, в которую хочется
верить, а не вера, которая обнадеживает. Спасет ли красота мир? Кажется, нет. Она
гармонизует бытие, но она может и растлевать его своими бесконтрольными внушениями.
И все же она восполняет бытие своим почти магическим событием, она наполняет сознание
радостью жизни, без которой и память-знание и предзнаменование-молитва не образуют
целостного мироздания. Она отображает обновление мира, вечно новое настоящее,
собственно и составляющее эстетически данный мир.
Впрочем, эстетическое в современном понимании это отнюдь не только красота.
Категории модернисткой и постмодернистской – неклассической – эстетики выявляют в
эстетическом чувстве и явно деструктивные качества (абсурд, ужас, жесткость, безобразное
и т.п.). Это то, что никогда не свяжешь с феноменом любви. Они скорее связаны с
поразительно впечатляющим чувством отвращения. Но и отвращение ведь построено на
некоторого сочувствии иному, того нежелательного со-чувствия, которое вызывает
отталкивание, вызывает разрушительный надлом. Да это сочувствие, это чувствующее
перевоплощение, эта инверсия своего в другое и другого в свое совсем иного свойства,
нежели эстетическая любовь. Но отвращение не ощутишь помимо экзистенциального
погружения в инаковое, сколь бы оно при этом не отталкивало этой своей совершенной
инаковостью, несопоставимой и неприемлемой чуждостью. Отвращение это обратная
сторона любви. Отвращение столь же поразительно, столь же внушающе, столь же
магически сильно, как и любовь.
Это не ошибка эстетики – включение поразительных негативных чувств в ее сферу.
Эстетическое ведь это (в современном понимании) прежде всего яркая экспрессия и только
отчасти – позитивно складывающееся чудесное событие. Именно децентрированность
эстетического смыслообразования открывает путь этой шокирующей амбивалентности:
событие открывается как просвет, в самой середине которого – опасный провал – зияющая
и сводящая с ума пустота абсурда, жуть совершенно иного. И это странное качество
выявляется не мистической верой и не разумом. Оно выявляется только экзистенциально-
эстетически, ведь именно в эстетическом энергия смысла рассеяна, растворена в ином).
Именно децентрированность смысла как таковая, столь характерная для эстетического
события, делает возможным абсурд, нонсенс в самой середине осмысления.
Эстетический мир это не только космос, но и хаос. И связанные с ним негативные
чувства так же требуют существенного внимания, могут так же увлекать или изживаться в
игровом ироничном переосмыслении, столь характерном для той ситуации в культуре,
которую именуют постмодерном. Увы, трепетно волнующее событие обновляемого
мироздания таково – оно и счастливая грань созидания и одновременно рискованная грань
распада, ведь в основе миротворения не только конструктивность созидания, но и пустота,
среди которой, как на зыбком песке, создал Бог этот мир, чудесно складывающийся и
чудовищно распадающийся сам по себе. Событие эфемерно – быстропроходящее. И это
значит не только то, что его можно остановить как счастливое мгновение оживающего
воспоминания, но и в том, что оно может безвозвратно уйти в прошлое, исчезнуть или
трансформироваться в пустой момент ироничной и бесплодной игры.
Еще раз хочется заметить: эстетическое, искусство и даже сама красота не имеют
нравственных иммунитетов, как на это не уповали мыслители Просвещения и романтизма.

Страницы