Основы эстетики. Ланкин В.Г. - 55 стр.

UptoLike

ВУЗ: 

ТПУ | Томск

Составители: 

Рубрика: 

55
Чувство прекрасного эта как бы сврехчувство – предчувствие чего-то большего. Это
обстоятельство давало основание древним римлянам считать, что «красота это блеск (или
аура – заря) истины», – что, иначе говоря, ощущения прекрасного – это предчувствие
искомого ясно отражения сути бытия, хотя еще только предчувствия, всегда в чем-то
смутного, но от этого только более волнующего.
Понимание чувства прекрасного как предчувствия истины, как сознания, еще не
совершенного, вполне присуще и философии Г.Гегеля, который ставил искусство как
объективную форму реализации этого чувства в сравнение с исторически сменяющей их,
по его мнению, философией – сферой самого понятия как такового, способного, наконец,
абсолютно адекватно соответствовать истине мирового духа.
Но неужели обаяние красоты – только предуготовление к ясности знания? Если
смотреть на эстетическое не как на отражение действительности, а как на событие, в
котором бытие вновь и вновь слагается, то это превышение совершенства, это предчувствие
нового бытия, которое проявляется в чувстве прекрасного, откроется именно как чувство –
как вовлечение самого человека в то совершенное сочетание-совпадение, в котором
соединены и он сам, и прекрасный предметом его созерцания. Ведь действительно, в
созерцание совершенства предмета входят и соучаствуют в нем и наши субъективные
предпочтения, как в видимой красоте лица – наше стремление к привлекательному
выражению возможного встречного взгляда, за которым кроется другое приветливое
сознание, как в красоте окружающей природы - наше переживание, ощущаемое как
навеваемое состояние природы настроение, как в красоте стиха – образ мира, разрешающий
заветные искания нашей души, как в красоте музыки – динамика бытия, в которой бьется
пульс человеческого переживания.
Это не вовлечение объекта в существовавший до того мир субъекта, что было бы по
сути чуждым эстетическому, функционально-прагматическим его включением (что было
бы, в частности, логикой детерминирующих поведения инстинктов, логикой желаний,
лежащей в основе психоаналитической теории), а вовлечение субъекта именно в новое
событие, в котором образуют одну созерцаемую целостность и стороны предмета, и
мотивы субъекта. Это обновляющее состояние сознания – чудо настоящего, а вовсе не
исполнение привычного, что можно счесть привычно-приятным, но не эстетическим.
Прекрасное – это предзнаменование нового совершенства, в котором совместно участвуют,
складываясь воедино, и субъект и объективность, но которое улавливается сознанием
субъекта как чудесное предчувствие, и которое отображается в предмете как его
изумительная красота. Ведь в конце концов прекрасное не только в предмете, сияющем
своей красотой, а и в сознании, созерцающем это еще не сбывшееся, но сложившееся –
кажущееся чудесно сложившимся – совершенство бытия, в котором растворяются и
субъект и объект и в котором прорастает кристалл их нового – предчувствуемого и в то же
время уже реального соотношения. Как мы уже указывали, совершенство здесь надо
понимать не как нечто сбывшееся-совершившееся, а как совершающееся – и поэтому
удивительно совмещающее в себе и объективный мотив совершенства, и субъективный
мотив восхитительного превышения совершенства.
Если красота это действительно сияние истины, то истину надо понимать здесь не как
соответствие реальности, а как искомое совершенство всегда нового события – как истину
вновь образуемой действительности.
Если пытаться говорить о формальном совершенстве как основе красоты, то возникает
вопрос: как найти координаты прочтения этой формы, как ее вообще можно понять –
именно как форму, а не как содержание? Как форма может принять на себя ценностное
значение? Это не просто форма совершенства – это форма устремления к совершенству
некоего бытия – форма его конкретного искомого совершенства. Здесь должно
присутствовать некоторое изначальное значение, которое придает абстрактным величинам
– линиям, плоскостям, объемам, цветам, звукам – направленность понятной формы.
Красота как форма не безотносительна к своему содержанию: даже человеческая красота не
знает какой-то единой, единственной формы – красота ребенка, красота девушки, юноши,

Страницы