Основы эстетики. Ланкин В.Г. - 81 стр.

UptoLike

ВУЗ: 

ТПУ | Томск

Составители: 

Рубрика: 

81
духовного ранга весь мир слагается в эстетическом событии, преобразуется в поэтическом
свершении, то в эстетике телесности горизонт чувства ограничивается, по сути, только
тактильной границей тела, ощущаемое наслаждение – соматическими данными чувств.
Даже если телесность не сводится к собственно тактильности, а слышится и видится – то
есть, казалось бы, выводится в универсальные пространственные и временные координаты
мира и чувства, - все равно это только координаты тела (тел), а не свершения,
преобразующие мир в нечто большее, что образует, например сверхреальное измерение
красоты или возвышенного.
(Подобно этому образный «станковизм», то есть рефлексивное отображение бытия в
замкнутой вещественности произведения искусства, содержательно шире эстетики среды,
казалось бы, выводящей за узкие рамки произведения-картины, ибо произведение и его
создание-восприятие – это ключ к чудесному переустройству целого мира, целой жизни, а
среда всегда тождественна только себе – вот этой актуальной среде.)
Как видим, «телесность» - это не частная категория, наряду с другими
концептуальными гранями неклассической эстетики последней трети ХХ – ХХI вв. Это
категория универсального подхода в эстетике и философии, меняющая сам способ
понимания человеческой реальности – и, конечно, до неузнаваемости меняющая саму
картину этой реальности.
Имеет ли данный подход право на понимание и утверждение? Он существует, но в
основе его, как представляется кроется логическая ошибка: человеческая реальность не
гомогенна (телесна) при множестве как бы производных качеств этой единой природы; она
гетерогенна – и телесна, и духовна, и психически энергийна, и социально-проективна. И
познание человека не в размывающем объединении этих сторон его бытия, а в различении
их в их неравнозначности – при их очевидной тесной сплетенности друг с другом, при их
взаимозависимости. Размывающее объединение – это, увы, только магический прием
«дымовой завесы», позволяющий считать одетым во что-то актуально-восхитительное
«голого короля» пост-культуры – этого архетипического объекта данной непосредственной
телесности.
Модная философия телесности – это ложная антропология, органично вписывающаяся
при этом, тем не менее, в ценностное поле средств к жизни, принимаемых за цель. Данное
ценностное поле все более преобладает и господствует в современном обществе
потребления, замещая собой ценностное поле высокого смысла, ради которого
действительно стоит жить человеку как носителю творческого сознания – жить не для
эффективных средств к жизни, к которым сводится ведь практически все, к чему стремится
средний современный человек, а для достойных целей духовного восхождения к более
высокому бытию. Тело, растворившее в себе без остатка все духовное, это тоже только
средство. Придать ему самодовлеющие эстетические качества это, в частности, и значит
придать этому средству значение цели, принять всего человека за его тело (а также принять
все бытие за телесность вещей). При этом надо заменить эстетические устремления
чувственными наслаждениями, а творческое вдохновение соблазном – ведь без особого
искусного соблазнения нормальный человек не примет средство за цель. Чувствительность
в модусе телесного это тонущее эстетическое в том значении открытого чудесно
складывающегося события – это смертельное погружение умных эстетических чувств в
бессознательность ощущений или в лучшем случае – тягостный (или кошмарный) сон этих
чувств. Именно в этом сне только и можно предаваться той деструктивной эстетике,
феномены которой коренятся в событии разрываемом и бесплодном. Иначе ведь вся эта
кошмарность и деструктивность покажутся просто неприемлемыми (каковыми они и
казались человечеству до возникновения этой ложной антропологии человека-тела).
Дух преобразует – в частности, в модусе эстетического превращения-
переосмысления, – тело же остается телом. Творческое начало в нем отсутствует,
единственная динамика и единственные откровения, которые могут иметь место, это
аналитика тела – разъятое тело. Именно так и трактует его арт-практика неоавангарда –
садистски, порнографически, расчленяющее, умертвляюще-искажающе. Тело отнюдь

Страницы