Основы эстетики. Ланкин В.Г. - 82 стр.

UptoLike

ВУЗ: 

ТПУ | Томск

Составители: 

Рубрика: 

82
теперь не значит целостность, как когда-то эти феномены сходились в античном понятии
телоса - цели.
В этой навязчивой эстетике телесности есть существенное недопонимание духа,
сознания – интерпретация их всего лишь в качестве случайных отражений. Если отражения
– только случайная функция бытия, то рефлексивность высокого искусства, понимаемого в
качестве мимесиса – подражания реальности – должна уступить место конкретике
вещности, ее презентативной, самопредставляющей телесности. Ведь телесность, в
сравнении с этой сугубой образностью духа – сама реальность. Да, телесность это
реальность, но дух – это не отражение, а преобразующее событие; тело же – не событие. В
этом кроется методологическая (феноменологическая) ошибка модной философии
телесности. Тело-вещь, «выражая» только самое себя и ничто другое, ничего при этом не
преобразует, оно тавтологично. Сознание же, выражая одно через другое, постигая другое в
своем, являет собой всегда складывание нового события. Тело мертво-онтологично, дух
событиен.
Впрочем, и телесность может разомкнуться в событие, но только в событие
собственного телесного класса – событие витальности. Это событие в лучшем случае
функционально, в худшем – деструктивно. В первом случае оно вовлекает в соучастие,
сводя духовность к удовольствию, гаснущему в выполнении функции. Во втором случае
оно означает разрыв бытия, разрушение склада вещей: преодоление тавтологичности тела
здесь не ведет к созиданию нового, вся увлекательная новизна – только в деструкции. И
если здесь тоже имеет место приглашение к соавторству, то это уже соавторство с
рискованной случайностью небытия, мерцающего сквозь бытие.
Итак, в эстетике тела кроется ли отказ от феноменологии события? Нет, скорее
эстетическое событие только камуфлируется анализом телесности, чтобы его
деструктивный смысл казался некоторым онтологическим утверждением – утверждением
телесного начала как подлинного бытия в противовес этой мечтательной надуманности
духовного начала. На самом деле за принципом телесного удовольствия кроется почти
неизбежное растление души – то самое пресыщающее обессмысливание человеческого
события, впадение в которое и трепетно сладко, и отвратительно, и одержимо-страстно, и
опустошающее – одновременно.
У этой антропологической ошибки есть свое онтологическое основание. Ведь сама
человеческая реальность двойственна и поэтому сбивчива. Человек это не метафизическая
сущность, а, скорее, событие – всегда открытое событие жизни и всегда открытое,
целеустремленное и обретающее смысл событие осознания. Кроме того это со-бытие –
совместное бытие – духовного процесса и процесса витального. А человеческое тело, как и
человеческое сознание, – и то и другое – это динамичные сферы пересечения этих
взаимодействующих сторон человеческого со-бытия.
Антропологическая реальность организована таким образом, что в ней переплетены
два параллельных ряда событий: телесно-витальное и духовное начала. Причем одно не
сводится к другому, они гетерогенны друг другу. Хотя, будучи взаимосвязанными
параллельными рядами, своего рода взаимно расширяющими пространствами, они могут
выступать в ассоциации, где одно просвечивает сквозь другое, одно выражает другое, одно
придает смысл другому. И телесная динамика, витально-событийная по своей природе,
может быть сферой выражения событий духа, обретающей, таким образом,
одухотворенный смысл символикой структуры со-знания, структуры рефлексивного
общения. И проявления духа вполне могут быть символами витальных событий, как об
этом, например, настойчиво повествует психоанализ. Да, феноменологически верны оба
взятых к примеру суждения: телесно-эротическая открытость и сближение несет в себе
знаки личностной близости, духовной открытости и доверия – любви; духовное общение,
намекающее на любовь, несет в себе, как подтверждающие знаки, мотивы телесной
близости. Как «Поцелуй» О. Родена, – чего больше в этом шедевре – эротики, бьющейся
сквозь благородные формы красоты, или духа человеческой близости, светящегося сквозь
интимное тяготение? Говоря обобщенно, и тело может быть символом духа, и дух –

Страницы