Основы эстетики. Ланкин В.Г. - 84 стр.

UptoLike

ВУЗ: 

ТПУ | Томск

Составители: 

Рубрика: 

84
значению. Очень часто критика, не желая выглядеть грубо агрессивно и стремясь высмеять
критикуемое явление обращается к приемам иронии – как в обыденной коммуникации, так
и в публицистике, и в искусстве.
Но в искусстве ирония начинает выражать очень важный принцип своеобразного
раздвоения, возникающего между высказывающим субъектом и высказываемым
значением, между автором и героем, устами которого он, по сути, говорит. Ирония связана
с феноменом комического, с присущей ему парадоксальностью. Ф. Шлегель считал, что
ирония – форма парадоксального.
«Мысль изреченная есть ложь» - эта фраза Ф.Тютчева подходит прежде всего именно
к поэтическому творению – практически невозможно адекватно выразить идею, явленную в
художественном озарении – любое ее выражение чревато погрешностью против нее.
Полная искренность поэтому не высказываема, а будучи высказанной, она несет в себе не
связь выражения и смысла, но всегда и скрытый разлад между безмерностью замысла и
откровения, мотивировавшего автора и, с другой стороны, неизбежной ограниченностью
формы – особенно стилистически условной, конвенциально принятой формы, в которую
автор вынужден вклаывать свое глубинное переживание в желании быть услышанным,
воспринятым. Вместо интимной глубины получается всегда досадная поверхностность,
вместо неизъяснимого и безграничного в себе содержания – конкретная и поэтому всегда
ограниченная форма. Вместе с этой найденной, пусть совершенной, но не вполне
адекватной поэтическому духу, формой автор как бы вкладывает в свое сообщение и
оговорку: «но это несколько не то, что я хотел сказать, этим я хотел сказать больше». Он
как бы несколько отстраняется от полученного результата – от упрощающей
непоправимости полученного воплощения, от своего героя, который всегда конкретнее и
проще авторского отношения к нему. Он делает текст иронически двусмысленным –
передаваемым и воспринимаемым с этой оговоркой о его нетождественности той
эстетической действительности, которая его породила на свет. С позиций романтического
понимания иронии эта-то позиция скрытой оговорки и поднимает дух на почти
заоблачную, «божественную» высоту над его творением. Согласно романтическому
писателю К. Зольгеру, истинный художник всегда в душе иронист – он должен быть выше
своего произведения, быть отчасти иронически «несерьезным» по отношению ко всем
выраженным им содержаниям, никогда не предаваться вульгарной наивности.
Романтическая ирония – это притворство-перевоплощение, как бы удваивающее
смысл. (Вот это самое «как бы» – столь модная сегодня речевая оговорка – и несет, кстати
говоря, на себе смысл такого удвоения.) М.М. Бахтин называет подобный принцип
«двухголосым словом», «непрямым говорением», когда голос автора звучит сквозь голос
героя.
Ирония классической эстетики, как видим, выражала принцип мимесиса –
подражающего правдоподобия – это эстетически смыслообразующее «как будто», не
позволяющее наивно отождествлять образ с реальностью – это дистанция условности,
ощутимая сквозь художественный текст.
Несмотря на то, что постмодернистская эстетика старается избавиться от
миметичности, представляя вместо образа саму реальность, начало иронии в ней не
ослабевает, а нарастает. Дело в том, что сама реальность – вещь боди-арта,
действительность хэпенинга и т.д. – не формируется как эстетическое высказывание без
наличия особой позиции высказывающего, между которой и данной реальностью –
большая и очень ощутимая ироническая дистанция. Именно эта остранняющая дистанция
превращает вещь, тело, акт в артефакты. Вещь, в отличие от символизирующего,
означающего текста, может существовать только на дистанции от презентующего ее
сознания, вкладывающего в нее смысл. Мысль ставшая вещью – еще большая ложь, чем
мысль изреченная: она вообще просто подобрана как мотив и повод для высказывания.
Высказывание здесь во многом скрыто – но не как неразгаданная магическая тайна, а как
подозреваемая шутка – ведь эта вещь, этот артефакт для нее – нечто не соответствующее –
не серьезное. Высказывание здесь не символически, а именно иронически возвышается над

Страницы