Актуальные проблемы современной русской литературы: Постмодернизм. Лихина Н.Е. - 48 стр.

ти между участниками драмы. Трагическая развязка предопределена в начале
рассказа.
    Вовка-стрелок в свой прицел видит всех чеченцев, укрепившихся на проти-
воположном склоне, держит их на мушке и развлекается тем, что метким вы-
стрелом то зеркальце разобьет в руках боевика, подстригающего бороду, то ра-
зобьет китайский термос, и тогда лес оглашается чужими и непонятными гор-
танными возгласами: илляль-килляль. Солдат-снайпер видит все пуговицы на
обмундировании горцев, уже пристреливается к живым мишеням. Еще не отдан
приказ стрелять - но в перекрестии прицела его снайперской винтовки находятся
уже враги, противостояние обозначено: взаимной ненависти накопилось столь-
ко, что осталось только поднести спичку.
    Понятие мира оказывается относительным, мир уже заряжен войной. При-
чина ее не в конфликте дикости и цивилизованности, невежества и культуры, а в
столкновении людей с разным менталитетом, носителей веры, традиции, куль-
туры, каждая из которых самодостаточна (ср. эпизод с Хаджи-Муратом на балу
у графа Воронцова («Хаджи-Мурат» Л.Н.Толстого).
    В конце рассказа возникает новое значение самого названия. Почему плен-
ный, а не пленник? Пленник - лишенный воли, узник, заключенный, невольник,
что подразумевает альтернативу: освобождение из плена. В понятии «пленный»
у В.Маканина эта альтернатива отсутствует. Пленный - это не просто неопреде-
ленное по времени, но константное состояние героя. Выходом из маканинского
«плена» может быть только смерть.
    Герой рассказа Рубахин навсегда остается в плену у гор, красоту которых он
воспринимает инстинктивно, на глубинном генетическом уровне, тогда как на
внешнем уровне сознания как уроженец степей их ненавидит: «И что здесь тако-
го особенного! Горы?... проговорил он вслух с озлобленностью не на кого-то, а
на себя. Что интересного в стылой солдатской казарме - да и что интересного в
самих горах? - думал он с досадой. Он хотел добавить: мол, уж который год! И
вместо этого сказал: «Уже который век...» - словно бы проговорился, слова вы-
прыгнули из тени, и удивленный солдат додумывал эту тихую, залежавшуюся в
глубине сознания мысль.
    Черные замшелые ущелья. Бедные грязноватые домишки горцев, слепив-
шиеся, как птичьи гнезда. Но все-таки горы! Там и тут теснятся их желтые от
солнца вершины. Горы. Горы. Горы. Который год бередит ему сердце их вели-
чавость, немая торжественность - но что, собственно, красота их хотела ему ска-
зать? зачем окликала?»1
    Маканина всегда интересовали человеческие отношения, глубинные, часто
неуловимые, иногда мистические, не выраженные материально, реально тонкие
связи, существующие между людьми (рассказы сб. «Отставший»: «Ключарев и
Алимушкин», «Антилидер» и др.).


   1
       Маканин В. Кавказский пленный // Новый мир. 1995. №4. С. 19.
   46