ВУЗ:
Составители:
Рубрика:
34
чаще выражается в общенарицательной неопределенной форме, т. е. как
обращение вообще к людям (как к каждому человеку отдельно).
Некоторая конкретизация читателя происходит в немногих случаях и чаще
всего (если не вообще) при обращении к непосредственно данному, в
определенной степени ограниченному, замкнутому жизненному опыту
(«маменьки» и т. п.). В этих случаях
тональность обращений легко-ироническая в
отличие от богатства тональных оттенков в случаях всеобщего наполнения
содержательности «образа» читателя. Иными словами, обращения к читателю
носят бытийный и бытийственный (обыденно-замкнутый) характер, но и тот и
другой составляют содержание авторского «я».
В своем обращении к ограниченному кругу читателей, с их пространственно-
временной определенностью,
их социально-исторической ограниченностью и
категоричностью, Пушкин ироничен, поскольку измеряет их масштабом условно-
узкого образа жизни. Когда же он обращается к читателю в бытийном,
непреходящем плане, он отбрасывает (снимает) узкие социально временные
рамки существования, преодолевая замкнуто-эпохальный предел человеческой
жизни.
Роман А. С. Пушкина – «переходное» произведение, рождающееся из всех
течений XVIII века
: классицизма, сентиментализма, рубежа XVIII-XIX веков
(романтизма), устремленное к «реализму» как свободе жанровых и стилевых
взаимопроникновений и диалогичности, как «царству эпичности» и «эпопейности»,
«жанровых» (романных и драматических) полотен («Человеческая комедия»
Бальзака, «романная галерея» Диккенса, Золя, Гонкуров и т. д.), «эпизированная»
(«философизированная» и «бытоориентированная») поэзия.
«Романизация» художественного сознания XIX века была естественным
результатом «реализма»: погружение автора в «океан бытия», в его
бесконечность всеземного пространства (круглая земля – шар), то замкнутого до
предела, то открытого в космос и микрокосм человека. Именно роман «сумел
уловить «знаки времени» («демографическую подвижность» 19 века,
урбанизацию и «технизацию» жизни, конкретику и «открытость» времени).
Герой романического мира – человек «среднего класса» и «молодой
человек»,
«маленький человек» и «сверхчеловек» – «болен» великими ожиданиями,
надеждами, терпением и нетерпением, идеями и теориями, исканиями и
разочарованиями.
Реализм «стремится «объять необъятное», реальность осознается
тождественной бытию.
Поэтому высший романный уровень – романы Ф. М. Достоевского (как
развитие романа А. С. Пушкина) – полифоническое повествование о
«необъятности человека», его сознания, романы «фантастического
реализма».
Обратимся к тексту романа Ф. М. Достоевского «Подросток»: «Не утерпев, я
сел записывать эту историю моих первых шагов на жизненном поприще, тогда
как мог бы обойтись и без того. Одно знаю наверно: никогда уже более не сяду
писать мою автобиографию, даже если проживу до ста лет. Надо быть слишком
подло
влюбленным в себя, чтобы писать без стыда о самом себе. Тем только себя
извиняю, что не для того пишу, для чего все пишут, то есть не для похвал
чаще выражается в общенарицательной неопределенной форме, т. е. как обращение вообще к людям (как к каждому человеку отдельно). Некоторая конкретизация читателя происходит в немногих случаях и чаще всего (если не вообще) при обращении к непосредственно данному, в определенной степени ограниченному, замкнутому жизненному опыту («маменьки» и т. п.). В этих случаях тональность обращений легко-ироническая в отличие от богатства тональных оттенков в случаях всеобщего наполнения содержательности «образа» читателя. Иными словами, обращения к читателю носят бытийный и бытийственный (обыденно-замкнутый) характер, но и тот и другой составляют содержание авторского «я». В своем обращении к ограниченному кругу читателей, с их пространственно- временной определенностью, их социально-исторической ограниченностью и категоричностью, Пушкин ироничен, поскольку измеряет их масштабом условно- узкого образа жизни. Когда же он обращается к читателю в бытийном, непреходящем плане, он отбрасывает (снимает) узкие социально временные рамки существования, преодолевая замкнуто-эпохальный предел человеческой жизни. Роман А. С. Пушкина – «переходное» произведение, рождающееся из всех течений XVIII века: классицизма, сентиментализма, рубежа XVIII-XIX веков (романтизма), устремленное к «реализму» как свободе жанровых и стилевых взаимопроникновений и диалогичности, как «царству эпичности» и «эпопейности», «жанровых» (романных и драматических) полотен («Человеческая комедия» Бальзака, «романная галерея» Диккенса, Золя, Гонкуров и т. д.), «эпизированная» («философизированная» и «бытоориентированная») поэзия. «Романизация» художественного сознания XIX века была естественным результатом «реализма»: погружение автора в «океан бытия», в его бесконечность всеземного пространства (круглая земля – шар), то замкнутого до предела, то открытого в космос и микрокосм человека. Именно роман «сумел уловить «знаки времени» («демографическую подвижность» 19 века, урбанизацию и «технизацию» жизни, конкретику и «открытость» времени). Герой романического мира – человек «среднего класса» и «молодой человек», «маленький человек» и «сверхчеловек» – «болен» великими ожиданиями, надеждами, терпением и нетерпением, идеями и теориями, исканиями и разочарованиями. Реализм «стремится «объять необъятное», реальность осознается тождественной бытию. Поэтому высший романный уровень – романы Ф. М. Достоевского (как развитие романа А. С. Пушкина) – полифоническое повествование о «необъятности человека», его сознания, романы «фантастического реализма». Обратимся к тексту романа Ф. М. Достоевского «Подросток»: «Не утерпев, я сел записывать эту историю моих первых шагов на жизненном поприще, тогда как мог бы обойтись и без того. Одно знаю наверно: никогда уже более не сяду писать мою автобиографию, даже если проживу до ста лет. Надо быть слишком подло влюбленным в себя, чтобы писать без стыда о самом себе. Тем только себя извиняю, что не для того пишу, для чего все пишут, то есть не для похвал 34
Страницы
- « первая
- ‹ предыдущая
- …
- 32
- 33
- 34
- 35
- 36
- …
- следующая ›
- последняя »