История мировой литературы. Лучанова М.Ф. - 36 стр.

     Здесь нам необходимо была бы объемная ссылка на текст «Подростка». Не
имея возможности воспроизвести его, даем общий смысл разговоров Аркадия
Долгорукова и Версилова. Проясняя свою идею, молодой человек ищет у отца
поддержки и пытается в его сознании найти опору для своего, полагая, что
материальная / сугубо социальная / жизнь современного общества, идущего к
кризису, не может быть первичной причиной гибели нынешнего мира. Версилов,
подтверждая догадку сына, что материальность – лишь один «уголок картины»,
связанный со всем «неразрывными узами», говорит на вопрос: «Что же делать?» -
«Ах, боже мой, да ты не торопись: это не все так скоро. Вообще же, ничего не
делать всего лучше; по крайней мере спокоен совестью, что ни в чем не
участвовал… Будь честен, никогда не лги, не пожелай дому ближнего своего,
одним словом, прочти десять заповедей: там все это написано».
     Но Аркадий не может удовлетвориться «старым», ему «нужно дело». «Одни
слова не убеждают». Социальность требует от человека «дела». «Ум сердца»
подсказывает, что не всякое дело то, необходимое, истинное.
     Рассудок же нетерпелив, подталкивает к самоутверждению: «…ничего нет
выше, как быть полезным… Ну, в чем же мысль?» – «Ну, собрать камни в хлебы
– вот великая мысль… Но не самая….» Как будто появился момент завершения
пути сознания к истине: «Друг мой, любить людей так, как они есть, невозможно.
И однако же должно. И поэтому делай им добро, скрепя свои чувства, зажимая
нос и закрывая глаза / последнее необходимо /. Переноси от них зло, не сердясь
на них по возможности, «памятуя, что и ты человек». Разумеется, ты поставлен
быть с ними строгим, если дано тебе быть хоть чуть-чуть поумнее середины.
Люди по природе своей низки и любят любить из страху; не поддавайся на такую
любовь и не переставай презирать». Вот и опять круг замкнулся на рассудке. Он
завершил версиловский путь сознания. Аркадий почувствовал «обрыв»,
разрушение общего хода мысли, но он не в состоянии дойти самостоятельно до
той «свободной глубины», которая открыта в Слове Божьем и которую рассудок
стремится ограничить, замкнуть, усложнить по-своему, запутать.
     Достоевский, создавая ситуацию диалога сознаний, все время углубляет
диалогический подтекст: диалог должен завершиться в одном сознании. Суть его
состоит в том, что индивидуальное, самостоятельное сознание, продолжает
диалог, довершает движение, соединяя «ум сердца» и Слово Божье. Оно-то и
производит главную работу в сознании. Интенсивность ее сосредоточивается в
сердце человека. Сердце находит путь к другому сердцу, и это – труд «молчания»
/ о котором говорит Версилов /, «тихого» диалога. Антиномичность полифонии и
диалогизма – в снятии противоречия между внешним диалогом сознаний и
внутренним диалогом множественности сознаний в одном, в поиске гармонии
сердца, которая и определяет истинный смысл выстраивания внутреннего мира
человека. Иначе говоря, антиномичность полифонии во всякой идее, как правило,
замыкается на непосредственной социальности человека, природной
предназначенности сознания гармонизировать индивидуальное чувство истины в
Слове Божьем.
     Внутренний диалогизм сознания совершается в целостной природе человека,
которая наполнена «вихрем чувств». «Версилов в те мгновения, то есть в тот весь
                                      36