История мировой литературы. Лучанова М.Ф. - 6 стр.

    − Все они похожи одна на другую?
    − Нет, так непохожи некоторые, как только возможно…
    − Так как же непохожее на прекрасное может быть прекрасным?
    − А вот как… На человека прекрасного в беге, клянусь Зевсом, непохож
другой, прекрасный в борьбе; щит, прекрасный для защиты, как нельзя более не
похож на метательное копье, перкрасное для того, чтобы с силой быстро летать.
    Из другого диалога:
    − Кто же, по-твоему, заслуживает большего восхищения, – тот ли, кто делает
изображение, лишенное разума и движения, или тот, кто творит живые существа,
разумные и самостоятельные?
    − Клянусь Зевсом, гораздо больше тот, кто творит живые существа, если они
получают бытие не по какой-то случайности, но благодаря разуму.
    И еще:
    − Не правда ли, Паррасий, живопись есть изображение … того, что мы
видим?
    − Верно.
    − Так как нелегко встретить человека, у которого одного было бы все
безупречно, то, рисуя красивые человеческие образы, вы берете у разных людей и
соединяете вместе?...
    − Да, мы так делаем…
    − А изображаете вы то, что в человеке всего более располагает к себе, что в
нем всего приятнее,что возбуждает любовь и страсть, что полно прелести, – я
разумею духовные свойства? Или этого и изобразить нельзя?
    − Как же можно изобразить то, что не имеет ни пропорции, ни цвета и
вообще ничего такого, о чем ты сейчас говорил, и даже совершенно невидимо.
    − Но разве не бывает, что человек смотрит на кого-нибудь ласково или
враждебно?
    − Думаю, что бывает.
    − Так это-то можно изобразить в глазах?
    − Конечно…
    Художественная деятельность была загадкой, тайной с тех пор, как она стала
самостоятельной формой труда. Пока люди эстетически выражали себя в
коллективной, синкретической форме творчества, – вопрос о специфике
образного отражения жизни «отпадал» сам собой. Сосредоточение
художественного труда в индивидуальности человека обособило его, «замкнуло»,
образное сознание, мышление стало «недоступным» актом. С. С. Аверинцев в
«Похвальном слове филологии» (Юность. № 1. 1969) приводит античный
анекдот: в одном греческом городке надо было поставить статую. Спорили два
скульптора. Народное собрание должно было решить спор, кому создавать
статую. Первый скульптор рассказавал собранию подробно, как должна
выглядеть статуя. А второй коротко сказал: «Граждане! То, что вот этот
наговорил, я берусь сделать». В этой истории отражена тайна художественного
творчества, рождающего образ. Художник не умеет теоретически рассказывать,
но он умеет мыслить таким образом. Окружающий мир пересоздается в его
воображении, фантазии в новом образе, конкретно-чувственном, выражающем
                                      6