История мировой литературы. Лучанова М.Ф. - 86 стр.

же, ради равновесия, баланса в общественной жизни. Но разве возможен баланс у
Андрея Белого?
    Равновесие в общественной жизни – это наличие общепризнанных,
разделяемых обществом ценностей. Какие-то качества ценят больше, какие-то
меньше. Это понятно. Но по поводу каждого качества у общества есть мнение –
ценность его такова.
    Дело не в том, что Россия Белого неуправляема, не в том, что в ней никто
никого не понимает и не договаривается. Дело в том, что политические
персонажи Белого не знают, что такое адаптация. Так как баланса нет, а жизнь
устойчива, то перед ними и задачи такой не стоит.
    Политический персонаж под лейблом «государственный муж» у Белого,
конечно же, не только Аполлон Аполлонович Аблеухов. Это и Победоносцев, и
Витте, и тень Плеве; и повсюду витающий дух Столыпина – ах, как замечательно
ввернуть про американские сноповязалки, ну чем не «нам нужна великая Россия,
а им великие потрясения»; и масса златогрудых старичков, и, безусловно,
толстовский Каренин.
    Не менее многолик политический персонаж, который стоит именовать
гражданским обществом. Здесь и ученый Николай Аполлонович, не без
политических убеждений читающий то Канта, а то Сковороду и дающий
опаснейшие обещания некоей «партии». Здесь к святой террорист Дудкин,
угрюмо мающийся животом от непереваренного Ницше. Ну чисто горысовский
Данко! Тут лее, а как же без этого, и профессор «умеренной государственной
измены» Струве, согласный на участие в Гражданском форуме. Но разве может
обойтись русское гражданское общество без Суворина? Ведь обязательно же кто-
то должен разоблачать жидомасонский заговор против России! Несравненный
вкус Белого в качестве «затравки» выбирает не «Протоколы сионских мудрецов»,
до сих пор весьма популярные в России, по другую фальшивку, впрочем, также
французского происхождения, – книжку Лео Таксиля.
    Особую роль в политической жизни Петербурга отводит писатель питерским
спецслужбам. Вся фабульная конструкция романа строится на их провокации.
Собственно, никаких террористов в России, кроме этих спецслужб, и нет. Дудкин
– милейший интеллигент. А вот Липпанченко и Морковин – это да! Это фрукты
еще те. Задолго до Березовского Андрей Белый обвиняет в террористических
провокациях питерские спецслужбы. Конечно, писателя потрясло убийство
Столыпина агентом охранки, но еще большее впечатление на него произвели
такие личности, как Азеф и Гапон. И Богров, и Азеф были евреями, но Белый,
несмотря на собственный антисемитизм, делает Липпанченко хохлом и
совершенно гоголевским персонажем. Видимо, дело в том, что в спецслужбах нет
ни эллина, ни иудея. «Дело в том, что паршивенький господинчик был необходи-
мой фигурой переходного времени, существование которой Аполлон
Аполлонович в принципе порицал, но… что поделаете? Раз фигура – су-
ществовала, с ней приходилось мириться». И, пока он мирился с Морковиным,
тот вместе с Липпанченко готовился Аполлона Аполлоновича ухлопать.
    И «острова», «островная беднота» – очень серьезные персонажи. Это вам не
«русский бунт, бессмысленный и беспощадный». В «островах» смысла не
                                     86