История мировой литературы. Лучанова М.Ф. - 9 стр.

может быть, Джоконда есть ответ на Леонардо? Да, но не исчерпывающий. За
пределами творения (явленного!) еще целая бездна – творец: весь творческий
хаос, все небо, все недра, все завтра, все звезды, – все обрываемое здесь земною
смертью… Произведение искусства отвечает, живая судьба спрашивает…
Произведение искусства, как совершенное, приказует, живая судьба, как
несовершенное, просит». В этой записи напряженно, открыто, нервно передано
поэтом ощущение художественной субъективности как безмерной, бесконечной
действительности, из которой «выходит» произведение как некая высшая мера
творца,     побуждающая        (приказывающая)        соизмерить    с    истиной
«сотворенной»(познанной художником) «неизвестность» реальной жизни. А
субъективность творца после создания произведения остается бесконечностью,
способной открыться людям новой неожиданностью, новым творением, образом.
    Очевидно, полнее всего субъективность творца может объективироваться в
музыке, поскольку ее «материал» самый «податливый», естественно
преодолеваемый, наиболее непосредственно переводящий чувственное состояние
художника в звуковой строй произведения, в музыкальный образ.
    В материале литературы самая трудоемкая «сопротивляемость», поскольку
слово в движении языка теряет свою «первозданность», образную
выразительность, закрепляясь в понятийном содержании. Поэтому расширяется
значение слова «образ» в литературе. В. Я. Брюсов размышлял (Цит. по кн.: Сила
русского глагола. Сер.: Писатели о творчестве. М., 1973): «Поэт, по свойству
своего искусства, должен заставить читателя воспринимать свои слова не как
понятия, а как что-то непосредственно действующее на чувство. Поэт должен
вернуть слову его первоначальное эмоциональное значение… Возникает вопрос:
не суждено ли всем вообще образам ветшать, как обветшал «дым столетий», и не
правы ли наши имажинисты и другие «крайние левые» в поэзии, ища все новых и
новых сочетаний слов, – пусть самых странных, – чтобы хоть как-нибудь
принудить читателей почувствовать слово… Но почему тогда мы утверждаем,
что стихи Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Некрасова – живы и прекрасны
поныне…
    Первое, на что должно обратить внимание: образ сам по себе не может быть
ни хорош, ни плох или по крайней мере, что не это важно в поэзии…
Обособленно взятый образ это – игрушка или техническое средство, не более…
    Значение образа в поэтическом произведении определяется его
соответствием, во-первых, общему замыслу стихотворения, во-вторых, его
общему стилю… Поскольку образ содействует выявлению общей мысли – он
хорош… Чем своеобразнее образ, тем он будет нестерпимее, если стоит не на
месте… Сила и неумирание, очарование стихов Пушкина и стихов всех вообще
великих поэтов (особенно античных) в том и состоит, что в их произведениях
достигнута полная гармония между его общим замыслом, стилем и отдельными
образами (добавим еще – и звуковым построением стихотворения). Образы
Пушкина могут казаться бледными, но невозможно было бы найти другие,
которые вернее достигли бы цели, поставленной себе поэтом. Достаточно
напомнить хотя бы хрестоматийное стихотворение: «Буря мглою небо кроет,
вихри снежные крутя: то как зверь она завоет, то заплачет как дитя…». Никакое
                                       9