Психология семьи. Ч.2. Лысова А.В. - 26 стр.

государства. Законы об охране материнства и тогда и сейчас были и остаются реализацией
политики поголовной занятости трудоспособных женщин в государственном производстве,
регламентацией чередования циклов труда и декретного отпуска в интересах государства. Эти
законы исходили из факта беременности и родов, нарушавших производственный цикл
определенной категории работников, увы, обладавших этой неудобной функцией.
        Никто не дифференцировал материнство в зависимости от числа рождений в семье, но
именно ориентация на очередность рождений, на поощрение не всех семей, а с определенным
числом детей делает политику собственно семейной. Рождаемость мешала производству, где
степень вовлеченности женщин в профессиональную занятость была самой высокой в мире.
Поэтому каждый факт рождения необходимо было учесть и соотнести с высшими потребностями
социалистического труда во избежание технологических издержек. С другой стороны, доселе
прочно сидящая в мозгах не только народных масс материалистов, но и властвующих элит
концепция прямой связи рождаемости с условиями жизни, заставляла тогдашнюю высокую
рождаемость в СССР считать «завоеванием социализма». Раз при социализме всё «должно быть»
выше, лучше, веселей, то и по рождаемости, значит, «мы впереди планеты всей». «Должны быть»
и, следовательно, «были» до поры до времени, но не благодаря запрету абортов, который никогда
и нигде не влиял на «прибавку» рождаемости, а за счет среднеазиатских республик. Где же тут
политика стимулирования рождаемости?
        Эта противоречивость «партии и правительства» в исходных предпосылках своего
отношения к рождаемости как к помехе трудовым обязанностям женщин-матерей и
одновременно, как к доказательству преимуществ социализма, привела к словесной
эквилибристике, которую нельзя принимать за чистую монету. Советское государство всегда было
против рождаемости и семьи с несколькими детьми. Но в ситуации, когда идеологическая
дребедень приходила в очевидное противоречие с действительностью, советское правительство
всегда поступалось интересами производства во имя догм. По-видимому, возникшие опасения в
связи с размахом репрессий, что могут обнаружится в статистике населения размеры потерь, -
повлияли на интерес к рождаемости. И как только выяснилось, что уровень рождаемости
снижается, под угрозой оказалось не какое-то там «воспроизводство населения» и ценность семьи,
а «преимущество» социализма над капитализмом, программа партии. В сравнении с этим
предполагаемые издержки производства от «охраны материнства» не шли в счет. По этой -
главной причине - запрет аборта был предрешен, и все остальные обстоятельства -
способствующие его введению именно в 1936 году, - второстепенны по своей сути.
        «Нам нужны люди. Аборты, которые уничтожают жизнь, неприемлемы в нашей стране.
Советская женщина имеет одинаковые права с мужчиной, но это не освобождает её от великого и
почетного долга, который возложила на неё природа: она мать, она дает жизнь. И это определённо
не личное дело, но дело большой социальной важности», - И.В. Сталин. (Цит. по: Е.А.Баллаева
Гендерная экспертиза законодательства РФ. С. 15).
        Считать советское государство имеющим интерес к рождаемости и к женщине - как к
«детородному средству» достижения этого интереса, относить его антисемейную и
антинаталистскую политику к «пропаганде высокой рождаемости», использующей «мощный
идеологический арсенал» в рамках долговременной демографической политики подобного рода -
это значит подгонять факты истории в угоду тезису о «патриархатности» государства вообще,
являющегося «концентрированным выражением патриархатной гендерной иерархии».
«Регулирование рождаемости является частью государственной политики, направленной на
сохранение гендерной иерархии». В качестве политических средств государство использует
политэкономические (демографическая политика) меры воздействия и сексизм. Основные каналы
осуществления... (этой) политики... церковь, квиетистская мораль, нуклеарная семья с
доминирующим мужем-отцом, а также система здравоохранения, средства массовой информации,
реклама».
        В послевоенные годы советское правительство столкнулось при восстановлении
разрушенного войной хозяйства с перевесом численности женщин над мужчинами, примерно на
20 миллионов. Аборты были легализованы в условиях достаточно высокого уровня рождаемости
(еще оставалась ведущей потребность населения в трех детях и её более полная реализация
сказалась на браках и рождениях 40-50-х гг.) - но не ради стимулирования рождаемости, а под
диктовку потребностей производства и «социалистического строительства».
        Шестидесятые годы стоят особняком - во второй половине произошла тихо и незаметно
демографическая революция, которую кроме специалистов никто и не узрел. Пятидесятилетнее

                                             27