Анализ и интерпретация лирического цикла: "Мефистофель" К.К. Случевского. Мирошникова О.В. - 27 стр.

53   54


          2.3. «Заглавный персонаж» в качестве циклообразующего
           Как можно заключить из наблюдений над мотивным комплексом
     цикла, достаточно разветвленный замысел воплощения зла не мог реали-
     зоваться в отдельном стихотворении, для этого понадобился объем мак-
     ротекстовой формы. Канон поэмы с сюжетным стержнем в виде само-
     развития характера или сквозной линии путешествия также не соответ-
     ствовал плану. «Осколочный» тип сознания Мефистофеля, его идея зем-
     ного «воплощения» способом множественного атомарного «раздробле-
     ния» как нельзя более соответствовали «дискретной» природе цикличе-
     ского жанра. Нужна была «фрагментаризованная» структура с относи-
     тельно свободным соединением частей, каждая из которых могла бы
     взаимодействовать и с соседствующими, и с отдаленными.
           В одной из своих брошюр конца 1860-х годов, названных «Явле-
     ния русской жизни под критикою эстетики», Случевский утверждал:
     «…мы не имеем цельных характеров. Недаром жила наша литература
     типами отрицательными… У нас нет типов; у нас есть краски, облики,
     очертания, но у нас нет тела, мы близки к дыму»1.
           Мефистофель был задуман как образ-гротеск, совмещающий в
     себе черты образа исторического и фантастического, свойства существа
     природного и условного, органического и механического. Горизонт чи-
     тательского ожидания моделировался по закону составления из отдель-
     ных примет персонажа-оксюморона. Смысловая доминанта художест-
     венной целостности представляла собой в рецептивном плане много-
     уровневую герменевтическую задачу. В пределах заданного объема чи-
     татель должен раскрывать грань за гранью парадоксально-гротесковую
     природу Мефистофеля, а также усилием сознания соединять лакуны зла
     современного мира.
           «Заглавный персонаж» цикла есть двуначальное существо, при-
     надлежащее Космосу и Земле, грандиозное и мелкое, властное и подчи-
     ненное. Симптоматично, что лирический персонаж сам обсуждает и за-
     щищает формы своего художественного изображения:
                   Не с бородкой козла, не на тощих ногах,
                   В епанче и с пером при чуть видных рогах
                   Я брожу и себя проявляю:
                   В мелочь, в звук, в ощущенье, в вопрос и в ответ,
                   И во всякое «да», и во всякое «нет»,
                   Невесом, я себя воплощаю! (БП. С. 134)