Анализ и интерпретация лирического цикла: "Мефистофель" К.К. Случевского. Мирошникова О.В. - 45 стр.

2.7. Архитектоника и композиция                                            89    90
Нечто среднее между застывшей формой, не способной к росту, лишь
механистически воспроизводящей маски, и оборотнем, лишенным под-
                                                                                   2.8. Мефистофель: фольклорно-литературный генезис образа
линной сущности. Экспликация литературного генезиса Мефистофеля и
в тексте цикла, и в объемном авторском контексте акцентирует услов-                     В предыдущих частях уже были намечены связи цикла со многи-
ную природу персонажа.                                                           ми линиями мирового демонологического и фаустианского контекста.
      В аспекте целостности / дробности тексты-фрагменты – это сег-              Еще В.Я. Брюсов замечал, что Случевский «любил выступать под чу-
менты единой лирической сферы с героем-персонажем в центре. Все                  жой маской: Мефистофеля, «одностороннего человека», духа… любил
они имеют законченный, семантически самодостаточный характер, что                заимствовать чужую форму»1. Поэт в разные периоды творчества создал
не мешает им являться компонентами художественного контекста цик-                множество стилизаций, вариаций, парафрастических «переводов», «про-
ла, выражать грани авторской лирико-философской концепции.                       должений» лирических и прозаических сюжетов («Капитан Немо в Рос-
      Таким образом, «многослойная» структура цикла оказалась спо-               сии», «Недавно найденная глава Дон-Кихота»). Наряду с М.Е. Салтыко-
собной вместить целый комплекс проблем, семантических оппозиций,                 вым-Щедриным он давал «вторую жизнь» многим героям и типам клас-
антиномических рядов. Концептуально-образная специфика сказалась в               сики. Внутри его художественного мира, нарушая границы отдельных
особенностях организации художественной целостности: архитектони-                произведений, путешествуют «сквозные» персонажи, поэтические фор-
ческая и жанровая модель выстроены на грани лирики, театра и эпоса,              мулы, лейтмотивы2. Разные уровни генерализуют реминисцентно-пара-
на принципе относительной равноправности события и переживания.                  фразийную основу цикла, развернутую в нескольких направлениях:
                                                                                        − библейских ситуативных и тематико-метафорических;
                                                                                        − фольклорных, как русских, так и инокультурных;
   1
      Ляпина Л.Е. Циклизация в русской литературе ХIХ века. С. 140–141.                 − западноевропейских лирико-романтических;
   2
      Полигональный – многоугольный, сборно-конструктивный, совокупноуровне-            − прозаических, проецируемых на творчество Гоголя, Достоев-
вый. См.: Словарь иностранных слов. М., 1986. С. 388–389.                        ского, Салтыкова-Щедрина и Чехова.
    3
      Полиморфизм как биологическое понятие означает наличие в пределах одного
и того же вида животных или растений особей, резко отличающихся друг от друга.
                                                                                        Учитывая проницательность замечания Л.Е. Ляпиной о первенстве
Так и Мефистофель способен воплотиться и в сторожа, и в светского денди.         бытийных впечатлений автора по отношению к культурно-ассоциатив-
    4
      Ляпина Л.Е. Указ. соч. С. 138.                                             ным в основе цикла, все же нельзя недооценить цитатного плана. Дей-
                                                                                 ствительно, «цитаты и аллюзии у Случевского не абсолютны, и не они
                                                                                 организуют мир его цикла»3. Они не заслоняют характеристических черт
                                                                                 современного «мира безмыслия», гротескно изображенного в цикле, но
                                                                                 возводят их в масштаб всечеловеческих, вечных «просчетов» творения.
                                                                                 Таким образом, изображенный в цикле мир зла, «живущий по непред-
                                                                                 сказуемым извне законам, антиномично-парадоксальный» (Л.Е. Ляпи-
                                                                                 на), обладает издавна предустановленным принципом внутреннего раз-
                                                                                 вития. В ходе развития «крещеной культуры» природная органика все
                                                                                 более заменяется изнутри устройством, приводимым в движение его ме-
                                                                                 хаником-режиссером, Мефистофелем, пытающимся распространить ме-
                                                                                 ханистичность на все сферы этого мира.
                                                                                        В этом плане Случевский соприкасается с иронико-гротесковой
                                                                                 образностью кукольного текста Т.А. Гофмана, Н.В. Гоголя, В.Ф. Одо-
                                                                                 евского в той его интерпретации, которая была свойственна Достоев-
                                                                                 скому. В «Петербургских сновидениях» мир гоголевской прозы рассказ-