Анализ и интерпретация лирического цикла: "Мефистофель" К.К. Случевского. Мирошникова О.В. - 47 стр.

2.8. Фольклорно-литературный генезис образа Мефистофеля             93    94              Часть 2-я. «Мефистофель» К.К. Случевского: аспекты анализа

парафрастической образности как раз и реализуется развертывание сквоз-    третья триада (характеризуемая непосредственной близостью к миру и
ной коллизии произведения.                                                человеку) – начала, архангелы, ангелы (в узком смысле слова)»12.
      Нетрадиционность демонического героя в цикле Случевского яр-              Демонология тоже имеет разветвленную номинацию носителей
ко обнаруживается при включении его в мировой фольклорно-литера-          зла: Азраил, Асмодей, Ангел смерти, Ахриман, Вельзевул, Демон, Дья-
турный контекст. Здесь возможна акцентуация лишь отдельных сопос-         вол, Левиафан, Люцифер, Мефистофель, Сатана, Черт и др.
тавительных моментов, которые составляют минимальный ассоциатив-                Интересовала проблема воплощения зла и многих современников
ный ореол цикла, прежде всего библейский. В «Книге Иова» появление        Случевского, следует указать на «сводное» сочинение «Дьявол в быту,
Сатаны и спор с Богом становятся поворотным моментом повествова-          легенде и литературе средних веков» А.В. Амфитеатрова, совершивше-
ния. В народных немецких книгах и кукольных комедиях о Фаусте, у          го попытку классифицировать все известные к тому времени изображе-
Марло, Лессинга и Гете появление Мефистофеля сопряжено с магией,          ния дьявола в искусстве13.
чудесами. Для человека, вызвавшего духа зла, оно означает катастрофу,           В поэме «Элоа» Случевский назвал духа зла Сатаной, подчеркнув
вступление на путь антисуществования, попрания человеческих и боже-       этим, как указывалось выше, его «верховное» положение в дьявольской
ских законов. В лирической «мистерии» Случевского читатель-зритель        иерархии. С образом Сатаны в мировой литературе связана проблема
с самого начала «застает» Мефистофеля «на сцене», т. е. в мировом про-    диалектической соотнесенности созидательного и разрушительного на-
странстве: он здесь и везде, сейчас и всегда. Он оказывается растворен-   чал. Однако это имя «не подошло» персонажу цикла, поскольку он «за-
ным в космической материи изначально, присутствующим «в разрежен-         программирован» на последовательное раздробление и измельчание.
ном виде»: «Означаюсь струей в планетарных парах, Содроганием звезд             Тем не менее злая сила у Случевского космична, слетает с неба.
на старинных осях…» (БП. С. 133).                                         Казалось бы, пространственный вектор и огневая символика, характери-
      Именно в 1880-е, прозаические годы, злой дух «сгустился», мате-     зующие фабульную коллизию цикла, предуказывают выбор для персо-
риализовался в соприродном ему русском обществе. Своими поступка-         нажа имени Люцифер, также усвоенного литературной традицией. Лю-
ми, характером он метафоризовал сущность этого мира. Обратимся к          цифер (этимологически «утренняя звезда» Венера, в славянской номи-
программной полисемии имени-заглавия, реализующейся в композиции          нации Денница) – одно из обозначений дьявола «как горделивого и бес-
цикла.                                                                    сильного подражателя тому свету, который составляет мистическую
      Попытки выстраивания и соизмерения «небесной иерархии» и ад-        «славу» божества»14. Сюжет о Люцифере обычно возводят к ветхозавет-
ской лестницы «воинских чинов» велись художниками и мыслителями в         ному пророчеству о гибели Вавилона с его эсхатологическими мотива-
разные времена и в разных жанрах. Начиная с IV в. христианские авторы     ми. Поскольку злой дух в первом стихотворении грозит миру сожжени-
Григорий Богослов, Кирилл Иерусалимский и др. выстраивали лестницы        ем, это могло бы повлиять на выбор именно этого обозначения. Позже,
небесных сил. Один из образованнейших поэтов своего времени, Случев-      в поэзии Вяч. Иванова, произойдет дифференциация двух ипостасей,
ский несомненно был знаком с сочинением Псевдо-Дионисия Ареопагита        двух носителей зла в модусе и стиле неоромантизма. Один из них, Лю-
«О небесной иерархии»11 (созданного в V или начале VI в.) и в опреде-     цифер, «унаследует» из мировой демонологии семантику духа возму-
ленной мере опирался на него.                                             щения и бунта, обожествления личной воли и замкнутого индивидуали-
      Согласно христианским религиозно-мифологическим представле-         стического сознания. Другой, Ахриман, идею лжи, растления, раздроб-
ниям, отразившимся в этом сочинении, существует иерархия ангельских       ления личности. Как видим, персонаж цикла контаминирует оба этико-
существ, составляющих небесное Божье воинство. Традиция подразделе-       семантических начала.
ния этих сил имеет библейский исток. Девять чинов ангельских «образу-           Одно из имен злого духа – Мефистофель. Генезис имени не ми-
ют три триады, перечисляемые (сверху вниз) в таком порядке: первая        фологичен, но всецело относится к области литературы, к творчеству
триада (характеризуемая непосредственной близостью к богу) – серафи-      И.В. Гете. По одной версии, в переводе с греческого означает «ненави-
мы, херувимы, престолы; вторая триада (особенно полно отражающая          дящий свет», по другой – содержит в основе древнееврейские слова:
принцип божественного мировладычества) – господства, силы, власти;        «мефиз» – разрушитель и «тофель» – лжец. В гетевском «Фаусте» раз-