Анализ и интерпретация лирического цикла: "Мефистофель" К.К. Случевского. Мирошникова О.В. - 49 стр.

2.8. Фольклорно-литературный генезис образа Мефистофеля            97    98              Часть 2-я. «Мефистофель» К.К. Случевского: аспекты анализа

ворения. Дьявол-разрушитель просто вынужден заняться созиданием в              В цикле Случевского отсутствует тираноборческая тематика, про-
обществе, проникнутом саморазрушением, иначе ему нечего будет раз-       тивостояние добра и зла, возникают иные, неромантические акценты.
рушать. Поэтому он поддерживает мораль, пропагандирует десять запо-      Стихия разрушения проникла в основы мироздания. Люди вялы, лживы
ведей, данных людям от Бога, сохраняет в музее культуры обличия зла.     и бессильны. Все движется по инерции, но неостановимо – к хаосу, к
       По мифологическим представлениям славян не только персонажи       бездне. Полновластным хозяином брошенного разрушающегося творе-
нечистой силы, но и люди, владеющие секретами ремесел (кузнецы, мель-    нья оказывается не Бог, но Мефистофель. Сюжетная коллизия содержит
ники, знахари), наделены сверхъестественной способностью перево-         чудовищный парадокс: дьявол, пребывая в космическом пространстве,
площения в зверей, птиц. Они пользуются ею, чтобы навредить людям        служил мировому злу и разрушению, выступал антагонистом Бога, идеи
или спасти свой дар, скрыться от преследования20. Но «оборотность»       добра и созидания. Материализовавшись на Земле, в обществе, чрева-
часто осмысливается в мифах «как противопоставление истинного лож-       том саморазрушением, он вынужден стать двуприродным существом:
ному … как сокрытие подлинной сути под ложной формой»21.                 созидательно-разрушительным, не добрым и не злым, зеркально отра-
       Одарен он и многими творческими умениями: создает из игл бо-      жая сущность современных людей, потерявших духовно-этические ори-
ли, чар смерти, прелести зла свой, если не «каменный», то «хрустально-   ентиры. Можно было бы представить его неким кентавром, не наружно,
ледяной цветок». Тем самым автор цикла соединяет русский фольклор-       но внутренне гротескной природы, если бы не его «русифицирован-
ный мотив создания в заточении каменного цветка и мотивную симво-        ность». Мефистофель – оборотень.
лику европейского романтизма.                                                  Способность к оборотничеству – одно из главных свойств злого
       Связь цикла «Мефистофель» с романтической традицией изобра-       духа и в мифологии, и в литературе. Архитектоника цикла проявляет
жения зла очевидна, но это связь особая. «Цветок, сотворенный Мефи-      одно из главнейших свойств мефистофельской природы. В каждом из
стофелем» ассоциативно корреспондирует с «альрауном» немецкого ро-       десяти стихотворений демонстрируется одна из личин дьявола. Харак-
мантика Л. Арнима, чудовищным полурастением-полузверем, растущим         терно, что оборотничество оказывается не чудом, не исключительным
под виселицами. По замечанию Н.Я. Берковского, «тени его прошли по       проявлением злой силы, но чуть ли не всеобщей чертой людей эпохи
страницам Э.-Т.-А. Гофмана» и образ этот «еще до Бодлера и без эсте-     «безвременья и безмыслия».
тики, приданной ему Бодлером, цветок мирового зла по символическо-             Мир всеобщего оборотничества вынуждает Мефистофеля иметь
му своему значению»22.                                                   такое множество обличий, что приходится ему устроить собственный
       У немецкого романтика альраун – порождение мира зла, символ       музей ликов зла («Мефистофель в своем музее»). Здесь под номерами
извращения природы и гротескное изображение результата подавления        висят разные «костюмы» и «маски» героя, так сказать материальные
природы человеком. У Случевского он – знак высокой концентрации          оболочки зла, «будто содранные шкуры С демонической натуры». По-
зла, его бездуховной природы в мире, где музыка осталась лишь на ме-     разительно: самым употребительным оказывается костюм современного
ханическом валике шарманки, а людей заменили «картонажные поли-          делового светского человека.
шинели». Это цветок зимний, кристаллический, виртуозное воспроизве-            Оригинальнейшей трансформации мотив всеобщего оборотниче-
дение формы живого цветка из неживой материи. В первой редакции          ства подвергнут в двух последних стихотворениях цикла, «В вертепе» и
стихотворения механическое «произрастание» цветка «в сфере смерти и      «Полишинели». Оборотничество злого духа предстает как проявление
молчанья» было подчеркнуто еще резче, там он не «является», но «вы-      высокого профессионализма, как мастерство театрального перевопло-
двигается» из снегов. Красота его коварна и губительна, видна лишь       щения.
замерзающему или сеющему смерть: «Чудна блестящая порфира, В ней               В ведении Мефистофеля находится не одно «учреждение культу-
чары смерти, прелесть зла! Он – отрицанье жизни мира, Он отрицание       ры», есть даже собственные театры, вертепный и кукольный. Вертеп –
тепла!» Случевский контаминирует мотивы немецких романтиков и            это сотворенные Мефистофелем подмостки и декорации, где идет дра-
бодлеровский мотив цветов зла, лишая их традиционной этической           ма-пародия на современную «крещеную культуру». Спектакль жизне-
многозначности, акцентируя гротескно-мортальную символику.               приспособления в нем, по замыслу его автора, основан на служении злу: