Основы науковедения архитектуры. Овчинникова Н.П. - 231 стр.

UptoLike

ВУЗ: 

СПбГАСУ | Санкт-Петербург

Составители: 

Рубрика: 

231
Приложения
[16, с. 6]. Обозначенные Ю. П. Бочаровым важнейшие задачи теории как бы подразделя-
ются на две группы: формирование мировоззрения архитектора, повышение уровня его
культуры и создание «концепции пространственной организации среды жизнедеятельнос-
ти» [16, с. 6].
В ряду публикаций конца 1980-х гг. обращает на себя внимание вышедший в 1989 г.
сборник «Стратегия развития научных исследований в области архитектуры и градостро-
ительства», впервые полностью посвященный проблемам архитектурной науки как зна-
ния. Его можно считать заметным вкладом в отечественное науковедение архитектуры.
В. Л. Глазычев [144] выделяет две главные группы потребителей научного знания –
«исследователей, интерпретаторов и критиков архитектурного процесса» [144, с. 10]
и педагогов-архитекторов, оставляя почему-то за скобками студентов и архитекторов-
практиков, независимость которых от научного обеспечения, по его же словам, иллюзорна
[144, с. 7]. Автор убежден, что архитектор самостоятельно строит свою «теорию»
[144, с. 10]. Спрашивается: какова же в таком случае роль теоретика?
М. Р. Савченко [144] видит разрешение кризиса архитектуры в нахождении нового
статуса архитектурного знания (считая его до сих пор неопределенным), а также «в пра-
вильном синтезе разнопредметных знаний» [144, с. 14]. В поисках первого автор примеря-
ет к гегелевской триаде «всеобщее – особенное – единичное» три понятия: «объект зна-
ния», «модель этого объекта» и «предмет знания» [144, с. 14]. Называя средствами транс-
ляции архитектуры и архитектурных типов идеальные модели, онтологические конструкты,
базовые универсалии и идеи строения, Савченко утверждает, что происходящим в типоло-
гической конструкции «вращением» системы моделей можно «объяснить, почему некото-
рая реальность выступает как архитектурная, а в другом контексте – как социальная и т. п.»
[144,
с. 18]. А поскольку типологическая конструкция синтезирует целое (из разнопред-
метных знаний), то, как думает автор, встречающиеся «конфликты здесь могут быть опи-
саны как объекты с искаженной конструкцией синтеза» [144, с. 18].
Т. Ю. Николенко [144] весьма критически оценивает архитектурную науку, считая
неудавшимися все прежние «попытки создания теории архитектуры как целостного науч-
ного знания» [144, с. 19], а различные подходы (системный, структурный, функциональ-
ный, информационный, семиотический, культурологический, средовой) не относящимися
к области архитектурной теории, хотя и обслуживающими архитектурно-строительную
деятельность. Заметим, что точнее было бы сказать: «методы», а не «подходы». Но методы –
это уже признаки содержания теории, и все названные из них уже слились в архитектур-
ной теории с профессиональными знаниями, хотя они и не изобретены архитекторами.
Уверяя, что реальность, именуемая предметом архитектурного творчества, «не под-
дается объективному способу описания», автор уповает на «особую сферу… область “суж-
дений об архитектуре”» [144, с. 19], в которой обнаруживает несколько «топик», выделяя
среди последних топику архитектурных универсалий и противостоящую ей топику «со-
причастности архитектора к творению мира» [144, с. 20] и считая, что между ними и зак-
лючается «целостность теоретического архитектурного знания» [144, с. 20]. Далее она
называет ряд топик – «архитектурной прагматики, поэтики архитектурного творчества,
соотнесенности представлений об архитектуре» [144, с. 21] со структурами, программами
и возможностями общества и утверждает, что развертки этих топик (правда, по нашему
мнению, неизвестно, поддающихся или не поддающихся объективному способу описа-

Страницы