История русской литературы. Ч.3. Полещук Л.З. - 102 стр.

всецело в его власти, однако террорист не в состоянии убить слабого и больного старика: «Я стоял
позади, глядел на его лысину и на ямку в затылке, и для меня было ясно, как день, что этот слабый
больной старик теперь в моих руках. Ведь во всей квартире, кроме меня и моего врага, не было ни
души». Герой рассказа понимает. Что смерть больного старика ничего не изменит в жизни общества:
«Жизнь дается один раз, и хочется прожить ее бодро, осмысленно красиво. Хочется играть видную,
самостоятельную, благородную роль, хочется делать историю…» В рассказе «В ссылке» (1892) Чехов
обращается к идеям «толстовства», весьма популярным в 80-е годы 19 века. Старому ссыльному Семену
Толковому, который привык к ссылке, противопоставлен молодой татарин, мечтающий о счастливой
жизни, готовый бороться, чтобы осуществить свои желания.
        В повести «Моя жизнь» (1896) герой Михаил Полознев говорит о положении дел в России:
«Крепостного права нет, зато растет капитализм. И в самый разгар освобождения людей так же, как во
времена Батыя, большинство кормит, одевает и защищает меньшинство, оставаясь само голодным,
раздетым и беззащитным». Так всюду – и в городе, и в деревне, только в деревне общий порядок жизни
проявляется в более примитивных и потому особенно наглядных формах. Крестьяне ненавидят господ,
их озлобление понятно и естественно: они оскорблены, обижены и напуганы всеми, кто хоть немного
сильнее их, но и сами они «грубы, несчастны, грязны, нетрезвы, живут не согласно, постоянно ссорятся,
отвратительно бранятся». Чехов пишет о том, что ни каждодневный физический труд Полознева, ни
личное самоусовершенствование не оказывают ни малейшего влияния на окружающих. Говоря о
коренной испорченности, о ненормальности современной жизни, Чехов не оставляет места ни для каких
иллюзий, даже самых благородных. В рассказе «Человек в футляре» Чехов создает образ учителя
греческого языка Беликова, главный девиз которого: «как бы чего не вышло». Боязнь всего нового,
рабская преданность циркулярам, которую Беликов внушает и окружающим, осторожность,
мнительность, равнодушно-жестокое отношение к людям.
        В рассказах «Учитель словесности» (1894), «Ионыч» (1898) Чехов рассказывает о превращении
интеллигента в обывателя: «Нет ничего страшнее, оскорбительнее, тоскливее пошлости», - заключает
автор в рассказе «Учитель словесности». Именно на примере счастливой семьи Туркиных особенно ясно
становится, что страшны не внезапные, резкие перемены и повороты в человеческой судьбе, страшно
только одно: жизнь, которая совесем не меняется, в которой ничего не происходит, в которой человек
всегда равен себе. В рассказе «Ионыч» внутреннюю эволюцию героя выражает реплика Старцева: «Это
вы про каких Туркиных. Про тех, у которых дочка играет на фортепьянах?» О своей прежней
возлюбленной Старцев вспоминает как о дочери Туркиных, которая «играет на фортепьянах». Подобно
Туркину, Старцев искажает слова («фортепьянах»), теперь это ему кажется остроумным. Теперь Старцев
резким окриком обрывает больных: «Извольте отвечать на вопросы! Не разговаривать!». Теперь он
грубо, уверенный, что ему все позволено, вмешивается в чужой разговор: «Это вы про что? А? Кого?»
Нет больше интеллигентного человека, скромного труженика Дмитрия Старцева, а есть грубый пошляк
и стяжатель Ионыч.
        Простор и красота, спокойствие степи говорят героине рассказа «В родном углу» (1897), что
«счастье близко и уже, пожалуй, есть», но «прекрасная природа, грезы, музыка говорят одно, а
действительная жизнь другое». И оба эти ощущения живут рядом: жизнь устроена печально, однако в
ней существует трудно поддающийся определению, но всегда реальный закон, обещающий людям
исполнение их предчувствий и иногда приоткрывающий перед ними общий смысл жизни и
непреходящее значение вечных ценностей, этических и эстетических одновременно. В рассказе «В
родном углу» изображается молодая девушка Вера Кардина, которая, окончив институт, возвращается в
свое имение. Вера полна мыслей о будущем, что делать, с чего начать? Вот какие вопросы тревожат ее.
Она искренне возмущается, видя, как помещики и заводчики грабят народ, унижают достоинство
мужика. Дважды упоминается в рассказе характерная реплика: во времена крепостного права дедушка,
сердясь на прислугу, кричал: «Двадцать пять горячих! Розог!» Теперь, правда, дедушка не бьет, только
иной раз палкой замахнется – не те времена. И вдруг, совершено неожиданно, образованная
мечтательная Верочка в минуту тяжелого настроения грубо срывает свою злобу на ни в чем не повинной
горничной: «Вон отсюда, - крикнула Вера не своим голосом, - Вон! Розог! Бейте ее!» Вера кричит на
прислугу так же, как и дедушка, требуя при этом розог для «провинившихся». Теперь ничтожными
становятся все ее высокие и благородные мысли о служении народу, которое «должно быть благородно,
свято, картинно». Гуманность и просвещенность Веры – наносное, и Вера действительно вернулась в
свой «родной угол», а здесь она помещица. В рассказе «В усадьбе» некто Рашевич создает своеобразную
«философскую систему»: он называет себя «дарвинистом», упоминает имена великих писателей,
ссылается на высшие предначертания «матери-природы, ведущей нас к совершенству». Но, когда,
увлекшись своей речью, он кричит воображаемому противнику: «В харю! В харю!» - все становится

                                                103