История русской литературы. Ч.3. Полещук Л.З. - 27 стр.

движением: студенты, учителя гимназии – Успенский, Рыжов, Николаев и студент Иванов, студент
академии. Нечаевцы создали особый катехизис революционера. Он, несомненно, перекликается с теми
идеями, которые излагал Бакунин в своих брошюрах: наше дело – страшное, повсеместное разрушение
всего мира как он сложился; опора должна будет делаться на разбойничий метод, тюремный и
каторжный метод – это и есть самый революционный метод в России. Шесть категорий подвергались
уничтожению: 1) нереволюционная категория: люди, которые занимают промежуточное положение, им
на некоторое время дается жизнь, чтобы они своими зверскими поступками довели народ до отчаяния;
2) категория «аристократических скотов», их необходимо сделать рабами, чтобы они служили
революционерам, их руками необходимо было мутить народную массу; 3) государственные честолюбцы
и либералы, их необходимо скомпрометировать и их же руками мутить государство; 4) различные
конспираторы, другие революционеры, которые тоже подлежат уничтожению. Предлагалось поэтапное
уничтожение; 5) женщины, их также делили на категории; третья – «наши женщины», без которых
невозможно обойтись.
       Все эти идеи базировались на идее «разбоя». Это бакунинская мысль: разбой – одна из форм
революции, рождается тогда, когда «разбой» сливается с крестьянским мятежом. В самом обществе
Нечаева ведется тайный сыск: студент Иванов усомнился в правильности идей, захотел выйти из этой
пятерки, за что был убит 21 ноября 1869 года в парке Петропавловско-Разумовской академии, убивала
вся пятерка, так Нечаев всех связал кровью. Нечаев бежал 25 ноября за границу, выдавал себя за
политического деятеля, просил политического убежища, однако был выдан цюриховскими властями как
уголовный преступник. Нечаева приговорили к двадцати годам каторжных работ, но на каторгу не
послали, а послали в крепость. Личность была неуемного темперамента, организовал побег, в тридцать
пять лет умер от водянки. Революционные силы мира отказались от Нечаева: Бакунин, Маркс,
Михайловский, известный народник, называл Нечаева «монстром».
       Роман Достоевского начинается с двух цитат: пушкинская («Бесы»), здесь идет речь о бесах не
только в мистическом плане. Пушкинскую идею поддерживает Евангелие от Луки. Роман Достоевского
о том, что может исцелить Россию, как может исцелиться Россия. Кто же эти бесы? Антихрист
Достоевского – это человек обезбоженный и обожествленный. Николай Всеволодович Ставрогин. Имя
Ставрогина указывает на некоторое qui pro quo: Николай – это имя особенно почитаемого русским
народом святого Николая Чудотворца, означающее, кроме всего прочего, «победитель народа»; кроме
того, «Ставрогин» в переводе означает «крестоносец»; Всеволодович – «володеющий всем». Так, в
имени Николая Ставрогина объединяются народное, православное, с чужеродным. Таким образом, идея
Петра Степановича Верховенского сделать из Ставрогина «Ивана-царевича», самозванца, как бы
имманентна образу. Ставрогин – это человек, наделенный неземными чертами сатанизма, вместе с тем
он является для нигилизированной части своеобразной «иконой», святыней, «царевичем из сказки».
Лицо Ставрогина – лицо-маска, Ставрогин невероятно красив, но в то же время ужасен: «Это был очень
красивый молодой человек, лет двадцати пяти… Он был не очень разговорчив, изящен до изысканности,
удивительно скромен и в то же время смел и самоуверен, как у нас никто …волосы его были что-то уж
очень черны, светлые глаза его что-то уж очень спокойны и ясны, цвет лица что-то уж очень нежен и
бел, румянец что-то уж слишком ярок и чист, зубы как жемчужины, губы как коралловые, казалось бы,
писаный красавец, а в то же время как будто и отвратителен. Говорили, что лицо его напоминает маску;
впрочем, многое говорили, между прочим, и о чрезвычайной телесной его силе. Росту он был почти
высокого. …Он прожил у нас с полгода – вяло, тихо, довольно угрюмо; являлся в обществе и с
неуклонным вниманием исполнял весь наш губернский этикет… Но прошло несколько месяцев, и вдруг
зверь показал свои когти». Противоречивость внешняя, следовательно, противоречивость внутренняя.
Ставрогину присуще дьявольское обаяние, он стоит в центре мужских и женских образов, возбуждает
искреннее и непритворное восхищение. Демонология естественно вошла в структуру этого образа.
Ставрогин – сатана, дьявол, душа его ужасна. Он может вместить сюда любые идеи, любые
противоположности. Это показатель невероятной широты и самого высшего бесовства. Ставрогин –
учитель, как перед учителем перед ним склоняются нигилисты: Кириллову он внушает атеистическую
идею, Шатову – православную. В Ставрогине естественно уживаются полярные идеи: атеистические и
религиозные. Что кроется за этой широтой души? Кажется, что должно быть таинство, а на самом деле –
пустота. В этом и заключен весь ужас: пустота есть крайняя безнравственность, такая душа по природе
своей преступна. В этой широте есть что-то адское. В пушкинском и лермонтовском демоне было
величие души. В Ставрогине живут пустота и безразличие, лермонтовский демон хотел спастись
любовью; пушкинский демон страдал от одиночества. Ставрогин же не знает любви, от одиночества не
страдает, следовательно, его душа увечна. В Ставрогине нет ничего, что могло бы рассказать о его
максимализме, в нем все рассчитано, он даже не может непосредственно отдаться сладострастию и

                                                28