История русской литературы. Ч.3. Полещук Л.З. - 36 стр.

тот, кто ненавидит себя? Кто все свои чувства мысли, желания начинает по-христиански, или – кто
кончает их по-язычески? Или, может быть, наконец, - и это было для него самое страшное, - оба они
одинаково искренние, одинаково истинные, одинаково вечные?
        Лев Толстой судит себя и свои отроческие мысли, которые называет «умствованиями», с такой
строгостью и честностью в этом первом произведении, с какими впоследствии уже никогда не судил
себя даже на знаменитых, столь жгуче покаянных и самобичующих страницах «Исповеди»: «Из всего
этого тяжелого морального труда я не вынес ничего, кроме изворотливости ума, ослабившей во мне
силу волю, и привычки к постоянному моральному анализу, уничтожившей свежесть чувства и ясность
рассудка. – Склонность моя к отвлеченным размышлениям до такой степени неестественно развила во
мне сознание, что часто, начиная думать о самой простой вещи, я впадал в безвыходный круг анализа
своих мыслей, я не думал уже о вопросе, занимавшем меня, а думал о том, о чем я думал...». По поводу
первой неудачи с «Правилами жизни», когда, желая разлиновать бумагу и употребив вместо не
нашедшейся линейки латинский лексикон, с грустью заметил: «Зачем все так прекрасно, ясно у меня в
душе и так безобразно выходит на бумаге и вообще в жизни, когда я хочу применять к ней что-нибудь
из того, что я думаю?» Л.Толстой, когда писал «Детство и Отрочество», сознавал, что «детскость ума и
детскость совести» не пройдет с годами и не зависит от возраста, и неизгладимый след останется в нем
на всю жизнь: «Я убежден в том, что, если мне суждено прожить до глубокой старости, и рассказ мой
догонит мой возраст, я стариком семидесяти лет буду точно также невозможно ребячески мечтать, как и
теперь». По мнению Толстого, он до сих пор такой же ребенок в своих старческих мыслях, как и в его
отроческих умствованиях; несмотря на всю беспредельную силу заключенного в нем художественного
гения; Толстой в своих исканиях Бога – не вождь, не пророк, не основатель новой религии, а такой же
слабый, заблудившийся, болезненно-раздвоенный человек.
        «Утро помещика» – в хронологическом порядке произведений Л.Толстого, который вполне
соответствует действительному порядку его жизни, есть как бы следующая глава, продолжение
огромного дневника его. Князь Дмитрий Нехлюдов – не кто иной, как Николай Иртеньев, герой
«Детства, Отрочества, Юности», вышедший из Университета, где, не окончив курс, он понял тщету всех
человеческих знаний, и поселившийся в деревне помещиком, чтобы помогать простому народу. В
Нехлюдове совершается такой же нравственно-религиозный переворот, как в Иртеньеве: «Глупость все
то, что я знал, чему верил и что любил. Любовь, самопожертвование – вот оно истинное, независимое от
случая счастье!». Однако действительность не удовлетворяет князя Нехлюдова: «Где эти мечты? Вот
уже больше года, что я ищу счастия на этой дороге, и что ж я нашел?». Нехлюдов осознает всю неудачу
своего ребяческого опыта, желания соединить помещичьи добродетели с евангельскими. Нехлюдов
убеждается, что несмотря на все свое желание, он не умеет делать добро людям, и мужики выказывают
недоверие к христианским чувствам барина. Из жизнеописания Толстого мы знаем, что после
неудачного опыта с яснополянскими мужиками, разочаровавшись в своих помещичьих способностях, он
покинул деревню и уехал на Кавказ, где поступил юнкером в артиллерию, увлекаемый романтическими
мечтами о военной славе и о прелестях первобытной жизни горцев, подобно герою «Казаков».


                                       Повесть «Казаки»
       После возвращения из Севастополя, в конце 50-х и в самом начале 60-х гг, Толстой пишет и
печатает повести «Юность», «Семейное счастье». Повесть «Казаки» была напечатана в журнале
«Русский вестник» в 1863г. «Казаки» были восторженно встречены читателями, Тургенев дважды
перечитывал эту повесть, он пишет Фету: «Казаков» я читал и пришел от них в восторг». Первый
замысел повести относится к 1852г., ко времени начала литературной деятельности Толстого. Более 11
лет мысль о «Казаках» занимала Толстого. За это время им было написано много набросков повести,
вариантов, отдельных редакций. Он пишет повесть на Кавказе, затем спустя много лет снова
возвращается к работе над повестью, находясь за границей. В 1857г. в Швейцарии он продолжает работу
над повестью. Пишет одну главу. Писание «Казаков» нелегко дается Толстому, ведь здесь он поднимает
новые проблемы, осваивает новый материал. Можно говорить о новаторстве этой повести.
       Герой повести Оленин, молодой русский офицер, отправляется служить на Кавказ, о Кавказе у
него самые романтические представления, как и о природе Кавказа. Приближаясь к Кавказу, Оленин
видит вооруженных людей, он все ждал, когда увидит горы, покрытые снегом, про которые ему так
много говорили. Он не увидел того, что ожидал: «…было пасмурно, и облака до половины застилали
горы». Как ни старался Оленин, он ничего не мог увидеть красивого в горах (ему так много говорили об
их красоте, да он и читал об этом), а видел только что-то серое. Наутро, проснувшись, Оленин снова
видит горы, теперь уже освещенные солнцем: «Сначала горы только удивили Оленина, потом

                                                 37