История русской литературы. Ч.3. Полещук Л.З. - 61 стр.

жить – в точном и буквальном смысле этих слов – без решения коренных вопросов общей жизни. Образ
страстного правдоискателя, мыслителя, деятеля, целиком захваченного поисками решения загадки
жизни человечества и готового застрелиться, если он не найдет такого решения, могла выдвинуть только
русская литература. Левин признает только настоящее и цельное во всем. Недаром это считают его
главной чертой разные люди – и Стива Облонский, и брат его – Сергей Иванович Кознышев, и другие.
Стива говорит Левину: «Ты сам цельный характер и хочешь, чтобы вся жизнь слагалась из цельных
явлений... Ты вот презираешь общественную служебную деятельность, потому что тебе хочется, чтобы
дело постоянно соответствовало цели, а этого не бывает. Ты хочешь тоже, чтобы деятельность одного
человека всегда имела цель, чтобы любовь и семейная жизнь всегда были одно. А этого не бывает».
Стива дает верную характеристику Левину. Мысль о деле, о деятельности, мысль о любви, о семейной
жизни у Левина действительно сливаются в одно целое. Он хочет не разорванной жизни, состоящей из
разрозненных, раздробленных явлений, лишенных общего смысла, а цельной жизни, наполненной
торжественным смыслом любви людей друг к другу в общем деле созидания, творения жизни.
Кознышев говорит Левину: «Ты натура слишком импульсивная, как говорят Французы; ты хочешь
страстной, энергической деятельности или ничего».
        Левин признает такую деятельность, которая представляет собой реальное деланье настоящей
жизни и всем существом отвергает присутствование при жизни. Он хочет жить и делать, - эти
понятия сливаются у него, - всею полнотой и страстью своих сил. При всей своей природе он не может
удовлетвориться отражениями жизни ни в каких видах. Чтобы понять жизнь, надо творить ее, -
скажет Толстой в «Исповеди». Эта мысль, это устремление и образуют пафос всей личности, всех
исканий Константина Левина. Он хочет страстно любить жизнь, а это означает для него страстно
творить жизнь. Страстность, присущая натуре самого Толстого, характеризует всю натуру Левина. Кити
говорит ему: «Вы все, кажется, делаете со страстью…» Если Вронскому нечего сказать, то Левин
мучается тем, как выразить, как прояснить для себя и для всех наполняющую его мысль от лишнего,
мешающего ей, чтобы выпустить ее на общий простор. Его отношение к жизни как творению жизни
родственно отношению художника Михайлова к своему труду. Михайлов тоже стремится освободить
свою художественную мысль, свое творение от всего, мешающего свободе, полноте, законченности.
Левин по всей своей натуре не дилетант, а художник жизни, стремящийся строить свою и общую жизнь
по законам согласия, стройности, по законам красоты. И если Вронскому противостоят мастера, знатоки
дела, то главным антиподом Вронского, дилетанта в жизни, является Левин, мастер жизни по своему
призванию. По мысли Толстого, такими должны быть все люди, все отношения людей с жизнью должны
быть прямыми и непосредственными, а не дилетантскими.
        Левин и Анна – единственные в романе, кто призван к настоящей жизни. Как и Анна, Левин мог
бы сказать, что любовь для него слишком много значит, больше гораздо, чем могут понять окружающие
люди. Для него, как и для Анны, вся жизнь должна стать любовью. Левин и Анна – люди одной
духовной породы. Они единственные в изображаемой действительности цельные люди с высокими и
цельными требованиями к жизни. Стива с полным основанием мог бы сказать своей сестре то же, что он
говорил Левину: ты – цельный человек и хочешь, чтобы вся жизнь слагалась из цельных явлений. Анна
хочет, чтобы любовь и семейная жизнь всегда были одно. Она говорит Вронскому: неужели
действительно можно будет жить вместе, своей семьей? Но у нее не оказывается своей семьи, к которой
она призвана по всей своей природе, она всегда – в чужой семье. И Анна и Левин устремлены к
действительной, естественной, правдивой, прямой жизни без каких-либо опосредствований между
жизнью и человеком. Они оба в высокой мере наделены даром жизни, жаждой искать и дарить счастье.
Об Анне и Левине можно сказать, что они, по выражению Ермилова, конгениальны друг к другу. Они
воплощают в себе прообраз той жизни и той любви, какие, по идеалу Толстого, должны утвердиться
между людьми. Левин, для Толстого, потому настоящий человек, что он – человек у земли. Там, у земли,
делается жизнь, а не в призрачных сферах Каренина, Вронского, Облонского, Кознышева, всего этого
общества, отчужденного от истинной, естественной жизни. Если вернуться к противостоянию:
Вронский – Левин, то может возникнуть вопрос о том, что ведь Вронский тоже как будто стал
«человеком у земли», он тоже хозяйствует в своем имении. Но в «Анне Карениной» за эмпирически
реальным потоком, за внешним сюжетом движется внутренний поток, внутренний сюжет, где все идет
по своему, большому счету. Вронский хозяйствует в своем имении для себя, приукрашивая это пышной
филантропией, красивой деятельностью во имя ближнего, во имя «общего». Левин – исключение. Но
противопоставление: Вронский – Левин развивается по большому счету. Левин со своим стремлением к
цельности во всем хочет такого устройства жизни, в котором не могло бы быть разделения на то, что
делается для себя и что делается для общего. Необходима не раздробленная, а цельная
действительность, в которой человек, живя для себя, жил бы для общего. Так противопоставление:

                                                62