История русской литературы. Ч.3. Полещук Л.З. - 62 стр.

Вронский – Анна во внутреннем движении романа оказывается вместе с тем и противопоставлением:
Вронский – Левин. В обоих случаях Вронский противопоставлен самой жизни. Логика романа такова,
что вновь и вновь в разных вариациях развивается мотив внутренней близости Анны и Левина. И
недаром при знакомстве с Анной, очарованный и восхищенный ею, поднятый общением с ней в ее
особый поэтический мир, Левин ловит себя на тревоге за Анну: достаточно ли понимает ее Вронский? В
этом мотиве внутренней близости Анны и Левина, близости, которую Левин не мог не почувствовать
даже в переживаемый Анной период если не «разрушения личности», то потускнения, смертельной
тревоги, потери любви, а значит, и потери себя, – в этом мотиве близости двух главных героев, при всей
их поной разъединенности в реальной действительности, тоже развивается общая тема романа:
разъединение всего и всех. Оказываются отделенными друг от друга люди, по существу призванные
быть вместе.
        Духовная эволюция Левина. Левин появляется в условиях городской обстановки как человек из
другого мира. Здесь ему все неловко, все чуждо, все не по нем. В канцелярии «присутствия», в котором
начальствует Степан Аркадьевич Облонский, Левин «застенчиво и вместе с тем сердито и беспокойно»,
- в точности напоминая этим, как и всей своей повадкой, своего брата Николая, - оглядывается вокруг
себя. Степан Аркадьевич хорошо знает «самолюбивую и озлобленную застенчивость своего приятеля».
Толстой, будучи верен своей любви к столкновениям полярных противоположностей и своему
удивительному мастерству в создании жизненно-естественных ситуаций, с наибольшей остротой и
полной выявляющих непримиримость противоречий, уже с самого начала романа сталкивает человека у
земли, чуждого всякому бумажному делу, с канцелярской, призрачной, выдуманной сферой, в которой
Степан Аркадьевич чувствует себя вольготно. Весь эпизод романа, посвященный встрече Левина со
Стивой, наполнен непримиримым противопоставлением двух взаимоисключающих сфер, характеров,
мироощущений. Главная причина успешной карьеры Стивы Облонского заключалась «в совершенном
равнодушии к тому делу, которым он занимался, вследствие чего он никогда не увлекался и не делал
ошибок». Для Левина – семья – дело жизни, а семейная неверность невозможна; то для Стивы семейная
верность представляется чем-то смешным и глубоко противоестественным. Стиль Облонского – стиль
всего общества, которое он представляет. Таким образом, Левин находится в конфликте с обществом.
Стива и Левин – приятели, с симпатией относятся друг к другу, но они внутренне совершенно
разъединены. Так, уже с самого начала и на всем протяжении романа Толстой варьирует лейтмотив
всеобщего разъединения. Стива с его здравым умом отлично сознает, что никакого настоящего
общественного дела и не существует. В этом обществе господствует неверие всех в свое дело. Как и
Вронский, как и все люди общества, Стива делит свою жизнь на две части: одна для себя, другая для
«общего»; в своей общественной сфере Стива не живет, а отбывает жизнь. Его настоящее – в области
гедонизма, чувственного наслаждения. Вся его «программа жизни», вся цель и смысл его существования
кратко выражены в его сне: обед, который дает один из его знакомых, где рюмочки оказываются вместе
с тем женщинами. Его отношение к жизни гастрономическое, еда для него – культ, и его любовные
романы тоже носят характер скорее гастрономический. Чувственность для него – возмещение той
мертвенности, механистичности, которою он занимается в своей общественной, государственной
деятельности. Если для Каренина департаментская сфера –единственная настоящая жизнь, область
удовлетворения единственного его стимула – честолюбия, то Стива по своему складу очень жизненный
человек и поэтому не способен всерьез интересоваться департаментской деятельностью. Он хорошо
понимает призрачность и нелепость не только этой сферы, но и более того – нелепость и
несправедливость всего общественного устройства, как это выясняется в откровенном приятельском
разговоре между Стивой, Левиным и Васенькой Весловским. Но в противоположность Левину, который
для того, чтобы жить, должен чувствовать себя правым, Стива, понимая зло и фальшь общественного
устройства, полагает, что следует извлекать из этого устройства все удовольствия, которые можно
извлечь. Он бесконечно далек от какой бы то ни было тоски по цельности и справедливости жизни.
Сама жизнь нецельна, расколота на разные, ничем не связанные части. Зачем же ему стремиться к
какой-то цельности? Служба, общественная деятельность – одно, личная жизнь, удовольствия, радость –
другое; семья – одно, любовь (если можно назвать любовью увлечения Стивы) – другое. При своем
жизнелюбии, жизненности, доброте, дружественной внимательности к людям, быть может, если бы
жизнь дала ему действительно «живое дело», мог бы увлечься, и жизнь не представала бы перед ним
разделенной на несоприкасающиеся сферы. Но в данной действительности об этом смешно и думать, и
Стива хорошо это знает. Левин ему кажется чудаком: «Все вы левины дики», - говорит он ему,
подразумевая внутреннее родство Константина с «диким» Николаем. Так тема расколотости,
раздробленности жизни, отсутствия общего, действительно живого дела, которое могло бы объединить
разъединенных людей, и противостоящее этому усилие Константина Левина найти настоящее и цельное

                                                 63