История русской литературы. Ч.3. Полещук Л.З. - 65 стр.

общим, то есть личным для каждого (в этом, собственно, смысл и самого слова: общее, то есть
принадлежащее каждому). Только тогда общее не будет являться фантомом, стоящим над человеком, не
будет мистифицированным, ложным общим, подобным, например, кознышевскому либерально-
славянофильскому или народническому «служению народу» как некой абстракции. И вместе с тем
только тогда будет преодолено и ложное личное, эгоизм, разъединение, от которого так страдают и
Левин, и Анна. Ложное общее в виде ли религии («Зачем эти церкви, этот звон и эта ложь? Только для
того, чтобы скрыть, что мы все ненавидим друг друга»), в виде ли кознышевского отвлеченного «общего
блага», словом, все абстракции, громоздящиеся над человеком, над реальными личными, жизненными
интересами людей, над личностью с ее стремлением к счастью, - все виды ложного общего служат
только более или менее благообразным прикрытием ложного личного, ненависти всех ко всем. Ложное
общее во всех его видах служит задрапированию и приукрашиванию той истины общества отчуждения,
которая заключается в отсутствии реального удовлетворения личного интереса людей. Только тогда,
когда общее станет таким, что каждый будет жить общей жизнью как своею, возможен будет не
лицемерный, не холодно отвлеченный, а настоящий любовный союз, подлинно человеческая связь
между людьми. Таков идеал жизни, к которому вплотную подходит, до которого дорабатывается
мысль Толстого и его героя в романе «Анна Каренина». Это и образует устремление всей напряженной
мыслительной деятельности Константина Левина. Сама «переворотившаяся» историческая
действительность, сама реальная социальная практика Левина определяют его идейные искания. Как
сделать, чтобы любовь правила миром? Не метафизическая, отвлеченная христианская любовь к
ближнему, а земная, живая, действенная, истинно человеческая любовь к человеку? На эти вопросы
ищет ответ Константин Левин.



                         От «Анны Карениной» к «Воскресению»


       «Анну Каренину» Толстой заканчивает в величайшем возбуждении и тревоге, он пишет эпилог
романа, сконцентрированный на одной общественной теме. В тиши усадьбы, презирая политическую
трескотню, Левин размышлял о смысле жизни, о «лопающемся пузырьке-организме», называющемся
человеком, о смерти, о законах Вселенной и от попыток самоубийства, подсказанных неразрешимостью
загадки бытия, пришел к вере, и неосознанное новое чувство «незаметно вошло страданиями и твердо
засело в душе». От общественных тревог в духовные искания уходит в романе Левин. Те же
мучительные поиски продолжаются у самого автора. Наступил тяжелый период его жизни и творчества.
После «Анны Карениной» Толстого тянуло к монументальному роману, от титанических усилий
осталась гора рукописных листков. Каждый из них – свидетельство вдохновения, надежд и поражений.
Толстой пишет в этот период: «…невозможно знание разума без знания веры. Ни одно из составляющих
нашу жизнь простейших действий мы не основываем на разуме, а на вере». Толстой начинает несколько
произведений на религиозные темы. Новые наблюдения, новые мысли толкали на новые решения.
Замысел созревал в душевных терзаниях. "Мучительно и унизительно жить в совершенной праздности и
противно утешать себя тем, что я берегу себя и жду какого-то вдохновения", - писал Толстой другу.
Брату он сообщал: «Я ничего не пишу и нахожусь в большом унынии». Так нередко бывало у Толстого
перед началом работы. «Я чувствую, что скоро начну работать, и с большим увлечением, и забуду себя.
Многие очень важные вещи стали для меня совершенно ясны, но сказать их не могу еще и ищу слов –
формы», - сообщал Толстой через некоторое время.


                              Повесть «Смерть Ивана Ильича»
       Повесть названа «Смерть Ивана Ильича», но это повесть о жизни, повесть о пути жизни, ложном
и правильном. «Смерть Ивана Ильича» - произведение великого гнева. Темперамент обличителя
проявился в первом же наброске. В ранней редакции повесть написана от лица рассказчика, друга
покойного, названного Иваном Петровичем, которому вдова передала дневник Ивана Ильича, начатый
им во время болезни. Первые слова дневника исступленные: «6-ю ночь я не сплю и не от телесных
страданий. Они все-таки давали мне спать, но от страданий душевных, ужасных, невыносимых. Ложь,
обман, ложь, ложь, ложь, ложь, все ложь. Все вокруг меня ложь, жена моя ложь, дети мои ложь, я сам
ложь и вокруг меня все ложь». После чтения дневника и сам рассказчик заявил: «Нельзя, нельзя и нельзя


                                                 66