История русской литературы. Ч.3. Полещук Л.З. - 98 стр.

деловой скупости. Появляются в повести люди, ему противостоящие. Таков
Соломон с его невзрачной фигурой и надменным выражением глаз, он многое
понял в жизни: «Я лакей у брата, брат – лакей у проезжающих, проезжающие –
лакеи у Варламова…» Соломон отказался принять такой порядок и спалил в печи
свои деньги, в его кривлянии, в его надменности, в его ненависти ко всем виден
протест, но это протест бессильный и юродивый. Есть в «Степи» и воплощение
подлинной мощи, стихийной и буйной – подводчик Дымов, рослый,
широкоплечий, красивый и очень сильный человек, но в то же время в нем много
злобы и бессмысленной жестокости, Дымов бьет живое существо с жадностью, на
этот раз он убил ужа. Про него не случайно говорят: «Дымов, известно, озорник,
все убьет, что под руку попадется». И рассказчику тоже кажется, что взгляд
Дымова «искал, кого бы убить от нечего делать и над чем бы посмеяться».
Егорушка ненавидит Дымова всей душой, а это для Автора и читателя много
значит. И вместе с тем Дымов не просто «злой озорник», а еще и тоскующий
человек: «Скучно мне!», - говорит он, и в это время лицо его не выражает злобы.
Куда приведет Дымова жизнь, мы не знаем. Не говорит Автор и о судьбе
Егорушки, для которого начинается новая, неведомая жизнь: «Какова-то будет эта
жизнь?» - спрашивает автор о своем маленьком герое. Что будет с другими
людьми? Они тоскуют вместе со степью, они не хотят, чтобы жизнь их была
«пропащая, лютая», достойная презрения. В их неясных мыслях и смутных
стремлениях таится возможность важных жизненных перемен. Мысль о
невозможности подлинного счастья в мире и тоска о свободной жизни – вот, что
главное в проблематике повести «Степь»: «Кому нужен такой простор?
Неприятно и странно. Можно, в самом деле, подумать, что на Руси еще не
перевелись громадные, широко шагающие люди, вроде Ильи Муромца и Соловья
Разбойника, и еще что не вымерли богатырские кони. Егорушка, взглянув на
дорогу, вообразил штук шесть высоких, рядом скачущих колесниц, вроде тех,
какие он видывал на рисунках в священной истории; заложены эти колесницы в
шестерки диких, бешеных лошадей и своими высокими колесами поднимают до
неба облака пыли, а лошадьми правят люди, такие могут сниться или вырастать в
сказочных мыслях. И как бы эти фигуры были к лицу степи и дороге, если бы они
существовали». Чехов описывает дождь в повести: «Он и рогожа как будто
поняли друг друга, заговорили о чем-то быстро, весело и препротивно, как две
сороки». Это смелое сравнение, в котором объединяются образы далеких друг от
друга сфер, как нельзя лучше и точнее передает шум усиливающегося ливня.
Исследователи говорят о музыкальности и лиризме прозы Чехова. Чехов
стремился выяснить, как зарождается в людях мысль о правде и неправде, как
возникает первый толчок к переоценке жизни, личной и общей, как человек,
совсем, казалось бы, к тому неподготовленный, выходит из состояния умственной
и душевной пассивности.
      В рассказе «Волк» (1886) лирическое настроение создается пейзажем: «На
плотине, залитой лунным светом, не было ни кусочка тени; на середине ее
блестело звездой горлышко от разбитой бутылки. Два колеса мельницы,
наполовину спрятавшись в тени широкой ивы, глядели сердито, уныло».

                                      99