История русской литературы. Ч.1. Полещук Л.З. - 90 стр.

угрюмость Адрияна Прохорова насмешливыми описаниями (вывески с «дородным Амуром с
опрокинутым факелом в руке» и проч.) И сразу изъясняет характер Адрияна: тот разучился
радоваться жизни не потому, что ежедневно соприкасается со смертью, а потому, что смерть, как и
саму жизнь, свел к выгоде и невыгоде, дождь для него не дождь, а источник разорения, человек для
него не человек, а потенциальный клиент. Грех не «испытать» такого героя, не «припугнуть» его
готическими литературными ужасами. Собственно, иронический сюжет новеллы рождается из игры
слов. Новоселье может означать и переезд на новое место жительства, и метафорически – похороны.
Этого мало. Переехавший Адриян Прохоров тут же попадает на Серебряную свадьбу к новому соседу
– сапожнику Готлибу Шульцу. «Один из гостей, толстый будочник» предлагает тост «за здоровье тех,
на которых мы работаем…», будочник Юрко, под общий смех, кричит гробовщику: «Что же, пей,
батюшка, за здоровье своих мертвецов». Пьяный Прохоров, осердясь, соединяет метафору новоселья
с оксюмороном «здоровье мертвецов» – и приглашает «мертвецов православных» на новоселье.
Внезапно слово оборачивается полуявью: ночью Адрияна будят и радуют известием о смерти богатой
купчихи Трюхиной. Адриян Прохоров, устроив ее посмертные дела, возвращается домой, где застает
гостей. «Мертвецы православные» являются на зов, чтобы напомнить Адрияну о его
«профессиональных прегрешениях». Среди гостей – отставной сержант гвардии Петр Петрович
Курилкин, которому в 1799 году Адриян Прохоров продал первый свой гроб, сосновый за дубовый. В
образе Курилкина как бы является из подсознания Адрияна Прохорова его «оттесненная совесть».
Сцена, пародирующая роман ужасов, переходит в сцену, написанную в духе «мещанской идиллии»,
что уже предопределено самим образом «маленького желтого домика». Проснувшийся Адриян
Прохоров видит солнечный свет, сияющий самовар, узнает, что все случившееся с ним было сном, и
вдруг обнаруживает в себе способность радоваться. И тому, что купчиха Трюхина жива (ибо если она
мертва, значит, сон был явью; если же сон был явью – Адриян Прохоров и впредь не защищен от
возможных свиданий со своими «клиентами»), и главное тому, что день хороший, что он живет, что
может попить чаю с дочерьми, которых он прежде лишь ругал. Социальная, «профессиональная»
пелена как бы спадает с его глаз, он снова становится «обычным» человеком, погруженным в поток
живой жизни. А значит, его литературная родословная восстанавливается, он встает в один ряд с
гробовщиками В.Скотта и У.Шекспира.
       «Станционный смотритель», 1830. Повесть, рассказанная Белкину титулярным советником
А.Г.Н. Самсон Вырин – герой повести, самая сложная из фигур, представленных в цикле. Как бы
Пушкин не подчеркивал свое отличие от «проторассказчика» (т.е. от А.Г.Н.), подчеркнутая
задушевность и сострадательность интонации выдает постоянное авторское присутствие в тексте.
Самсон Вырин – станционный смотритель, чиновник 14-го класса, «сущий мученик» должности.
Сюжет выринской жизни прост, хотя это не мешает ему почти полностью повторить очертания
сюжета сентиментальной повести Мармонтеля «Лоретта» о деревенском фермере Базиле, чья дочь
уезжает с графом де Лози, прикинувшимся больным. Базиль отправляется на поиски дочери, находит
ее, живущую в изобилии, возвращает дочь и в конце концов выдает ее замуж за графа. К моменту,
когда происходит знакомство А.Г.Н. с Выриным (1816 год), жена смотрителя умерла, при этом сам
Самсон Вырин все еще бодр, деловит. Дом держится на юной Дуне, прекрасной собою. Заезжий
гусар Минский, пораженный красотой Дуни, инсценирует болезнь, остается в доме смотрителя и в
конце концов увозит Дуню в Петербург. Самсон Вырин едет за дочерью, сначала гусар пытается от
него откупится, затем, когда «одетая со всею роскошью моды» Дуня при виде внезапно появившегося
отца падает в обморок, Минский прогоняет Вырина взашей. Оставшись один, без Дуни, смотритель
спивается и умирает. Проходит время, и Дуня в карете в шесть лошадей, с тремя маленькими
барчатами и кормилицей, приезжает поплакать на могилке отца. И все-таки автор с самого начала
вводит скромную историю смотрителя в общефилософский контекст цикла. Все герои повести так
или иначе смотрят на жизнь сквозь призму схем, порожденных отнюдь не самой жизнью. Это может
быть «романическая» схема, как в «Метели», или пасторальная (но ассоциативно связанная с
Шекспиром), как в «Барышне-крестьянке», или байроническая, как в «Выстреле». Есть своя схема
восприятия жизни и у Самсона Вырина. Она отражена в картинках с «приличными немецкими
стихами», развешанных на стенах его «смиренной, но приятной обители». Четыре картинки
изображают эпизоды из притчи о блудном сыне. Первая показывает «почтенного старика» в
шлафроке, который благословляет «беспокойного юношу» и дает ему мешок с деньгами; вторая
живописует «развратное поведение» юноши, окруженного «ложными друзьями и бесстыдными
женщинами». Третья предлагает образ промотавшегося юноши в рубище и треугольной шляпе среди
свиней, с «коими он разделяет свою трапезу». Четвертая посвящена торжеству почтенного старика,
который принимает раскаявшегося сына в свои объятия. Повествователь с иронией описывает

                                              90