История русской литературы. Ч.1. Полещук Л.З. - 98 стр.

UptoLike

Составители: 

98
Сальери, убившего Моцарта, – это правда завистника, но завистника высокого. Проблема зависти в
трагедии исследуется во всей ее сложности и возможной глубине.
В трагедии Моцарт дважды встречается со своим другом-антагонистом Сальерив его
комнате и в трактире, дважды уходит домойпервый раз: «сказать / Жене, чтобыона к обеду / Не
дожидалась», второйчтобы, выпив яд, подсыпанный Сальери, уснуть «надолго навсегда». Во
время первой встречи Моцарт счастлив, во время другойхмур. И оба раза причина его настроения
музыка: будь то игра слепого «трактирного скрипача», которого Моцарт приводит к Сальери
Смешнее отроду ты ничего / Не слыхивал … / Из Моцарта нам что-нибудь!»); этюд, сочиненный им
ночью, счастливый мотив из оперы СальериБомарше, Реквием, «недели три тому» заказанный
«черным человеком», который так и не пришел за партитурой и с тех пор всюду чудится Моцарту:
Мне день и ночь покоя не дает
Мой черный человек. За мною повсюду
Как тень он гонится. Вот и теперь
Мне кажется, он с нами сам-третей
Сидит.
С тем же основанием можно сказать, что камертон моцартовского настроения отнюдь не
музыка, а живая жизнь: «скрипач» как таковой или «черный человек» сам по себе. В том-то и дело,
что Моцарт, в отличие от Сальери, не отделяет «жизнь» от «музыки», а музыку от жизни. Для
Моцарта это два созвучия единой гармонии, полнота которой обеспечена соразмерностью счастья и
горя, минора и мажора, творческим началом, пронизывающим бытие. Поэтому он может «позволить»
себе быть «гулякой праздным», «бездельником», который как бы случайно, мимоходом, создает
шедевры. Моцарт, в отличие от Сальери, ни слова не говорит о Боге, вере, но жизнеощущение его
религиозно. И формула «Нас мало избранных» звучит в устах Моцарта как цитата из Евангелия. Не
отделяя жизнь от музыки, Моцарт резко отделяет добро от зла, быть сыном гармонии, счастливцем
праздным, гениемзначит быть несовместным со злодейством:
Он же гений,
Как ты да я. А гений и злодейство
Две вещи несовместные. Не правда ль?
Трагедия «Каменный гость»
4 ноября 1830 года Пушкин закончил трагедию «Каменный гость». По сравнению с
предшествовавшими маленькими трагедиями «Каменный гость» означал не только новый предмет
художественного исследования, но и обращение к иным временам и народам. Белинский недаром
писал о способности Пушкина «свободно переноситься во все сферы жизни, во все века и страны».
Трагедия написана на известный литературный сюжет, которому отдали дань увлечения Мольер и
Байрон. Но пушкинская разработка сюжета не повторяет ни Мольера, ни Байрона, она в высшей
степени оригинальна. Одной из интереснейших поэтических находок Пушкина явился образ Лауры.
Ни в одной из легенд о Дон Жуане такого персонажа нет. Лаура в трагедии Пушкина живет сама по
себе, как яркая индивидуальность, и она усиливает звучание темы Дон Гуана. Она как его зеркальное
отражение, как его двойник. В ней и через нее утверждается торжество Дон Гуана, сила и обаяние, и
власть его личности. И в ней же повторяются некоторые важные его черты. Они оба не просто умеют
любить, но они поэты любви. В них сильна стихия импровизации, свободного порыва, они одинаково
и в любви, и в жизни вольно предаются вдохновению и умеют собой, неповторимостью своей
личности наполнить каждое мгновение своей жизни и жизни тех, на кого они обратили свой взор и
свое сердце. Конечно, это прежде всего относится к Дон Гуану, Лаура только эпизодически занята в
сюжете. Дон Гуанего центр и средоточие. Дон Гуаниспанский гранд, некогда убивший
командора; высланный королем «во спасение» от мести семьи убитого. Дон Гуан самовольно, «как
вор», вернувшийся в Мадрид и пытающийся соблазнить вдову Командора Дону Анну, в шутку
приглашающий статую Командор на свое свидание с Доной Анной и гибнущий от каменного
рукопожатия ожившей статуи. Роль «вечного любовника» предполагает авантюрность характера,
легкость отношения к жизни и смерти, веселый эротизм. Сохраняя эти черты, Пушкин с помощью
Сальери, убившего Моцарта, – это правда завистника, но завистника высокого. Проблема зависти в
трагедии исследуется во всей ее сложности и возможной глубине.
       В трагедии Моцарт дважды встречается со своим другом-антагонистом Сальери – в его
комнате и в трактире, дважды уходит домой – первый раз: «сказать / Жене, чтобы … она к обеду / Не
дожидалась», второй – чтобы, выпив яд, подсыпанный Сальери, уснуть «надолго… навсегда». Во
время первой встречи Моцарт счастлив, во время другой – хмур. И оба раза причина его настроения –
музыка: будь то игра слепого «трактирного скрипача», которого Моцарт приводит к Сальери
(«Смешнее отроду ты ничего / Не слыхивал … / Из Моцарта нам что-нибудь!»); этюд, сочиненный им
ночью, счастливый мотив из оперы Сальери – Бомарше, Реквием, «недели три тому» заказанный
«черным человеком», который так и не пришел за партитурой и с тех пор всюду чудится Моцарту:

       Мне день и ночь покоя не дает
       Мой черный человек. За мною повсюду
       Как тень он гонится. Вот и теперь
       Мне кажется, он с нами сам-третей
       Сидит.
       С тем же основанием можно сказать, что камертон моцартовского настроения отнюдь не
музыка, а живая жизнь: «скрипач» как таковой или «черный человек» сам по себе. В том-то и дело,
что Моцарт, в отличие от Сальери, не отделяет «жизнь» от «музыки», а музыку от жизни. Для
Моцарта это два созвучия единой гармонии, полнота которой обеспечена соразмерностью счастья и
горя, минора и мажора, творческим началом, пронизывающим бытие. Поэтому он может «позволить»
себе быть «гулякой праздным», «бездельником», который как бы случайно, мимоходом, создает
шедевры. Моцарт, в отличие от Сальери, ни слова не говорит о Боге, вере, но жизнеощущение его
религиозно. И формула «Нас мало избранных» звучит в устах Моцарта как цитата из Евангелия. Не
отделяя жизнь от музыки, Моцарт резко отделяет добро от зла, быть сыном гармонии, счастливцем
праздным, гением – значит быть несовместным со злодейством:

       Он же гений,
       Как ты да я. А гений и злодейство –
       Две вещи несовместные. Не правда ль?


Трагедия «Каменный гость»
        4 ноября 1830 года Пушкин закончил трагедию «Каменный гость». По сравнению с
предшествовавшими маленькими трагедиями «Каменный гость» означал не только новый предмет
художественного исследования, но и обращение к иным временам и народам. Белинский недаром
писал о способности Пушкина «свободно переноситься во все сферы жизни, во все века и страны».
Трагедия написана на известный литературный сюжет, которому отдали дань увлечения Мольер и
Байрон. Но пушкинская разработка сюжета не повторяет ни Мольера, ни Байрона, она в высшей
степени оригинальна. Одной из интереснейших поэтических находок Пушкина явился образ Лауры.
Ни в одной из легенд о Дон Жуане такого персонажа нет. Лаура в трагедии Пушкина живет сама по
себе, как яркая индивидуальность, и она усиливает звучание темы Дон Гуана. Она как его зеркальное
отражение, как его двойник. В ней и через нее утверждается торжество Дон Гуана, сила и обаяние, и
власть его личности. И в ней же повторяются некоторые важные его черты. Они оба не просто умеют
любить, но они поэты любви. В них сильна стихия импровизации, свободного порыва, они одинаково
и в любви, и в жизни вольно предаются вдохновению и умеют собой, неповторимостью своей
личности наполнить каждое мгновение своей жизни и жизни тех, на кого они обратили свой взор и
свое сердце. Конечно, это прежде всего относится к Дон Гуану, Лаура только эпизодически занята в
сюжете. Дон Гуан – его центр и средоточие. Дон Гуан – испанский гранд, некогда убивший
командора; высланный королем «во спасение» от мести семьи убитого. Дон Гуан самовольно, «как
вор», вернувшийся в Мадрид и пытающийся соблазнить вдову Командора Дону Анну, в шутку
приглашающий статую Командор на свое свидание с Доной Анной и гибнущий от каменного
рукопожатия ожившей статуи. Роль «вечного любовника» предполагает авантюрность характера,
легкость отношения к жизни и смерти, веселый эротизм. Сохраняя эти черты, Пушкин с помощью

                                               98