Введение в философию. Поликарпов В.С. - 39 стр.

UptoLike

ВУЗ: 

ТТИ ЮФУ | Таганрог

Составители: 

Рубрика: 

39
Величественен, огромен и многообразен духовный мир восточных цивилизаций и культур, чья
древняя мудрость занималась издавна глубочайшими проблемами экзистенциального характера. И хотя
ряд философских концепций Востока не имеет аналогов в западной философии, ибо восточное и западное
миропонимание различаются между собой, у них имеются и общие мотивы. В конце XX столетия с собой
остротой
встала проблема «Кто мы, откуда и куда идем?» (она нашла свое художественное воплощение в
одной из картин П. Гогена). Теперь перенесемся во времена китайского мыслителя Чжуа-цзы (прибл. 369-
286г.г. до н.э.), жившего в переломную эпоху смены господствующей элиты. По его мнению, «мир види-
мого и слышимого» - это мир
сна: «Когда нам что-то снится, мы не знаем, что видим сон. Во сне мы мо-
жем даже гадать по своему сну и лишь проснувшись узнаем, что то был только сон. Но есть еще великое
пробуждение, после которого узнаешь, что в мире есть великий сон. А глупцы думают, что они
бодрству-
ют и доподлинно знают, кто в мире царь, а кто пастух. До чего же они тупы! И вы и Конфуций – это толь-
ко сон, и то, что я называю вас сном, - тоже сон»
70
. Здесь сон выступает прообразом реальности, которая
предшествует пониманию и предлагает себя мысли. Иными словами, во сне скрыты начала всех вещей
подобно тому, как в мифологии австрийских аборигенов весь мир начинается в стране сновидений .
После этого переместимся в Центральную Америку и раскроем книгу «Мексиканских песен», чьи
тексты относятся к периоду между 1430
и 1519 годами. В них излагаются философские размышления о
бренности земной жизни, ибо когда даже камни и драгоценные металлы будут разрушены, останется ли
тогда в этом мире что-нибудь действительно постоянное или истинное? С данным вопросом мыслитель
нагуа (речь идет о племенах ацтеков, тецкоканцев, чолултеков, тлакскалтеков и др.) в форме диалога об
-
ращается к тому, кто по традиции считается дарителем жизни, к Ипалнемогуа:
«Неужели мы говорим здесь что-либо истинное,
даритель жизни?
Мы только грезим, только просыпаемся.
это всего лишь сон….
Истинного здесь никто не говорит…»
71
.
Перед нами четко сформированная концепция, согласно которой жизнь - это сон; с нею связан один из
самых фундаментальных вопросов человеческого бытия: может ли человек, обладая истинной экзистен-
цией, прорваться сквозь иллюзорный мир сновидений к подлинной реальности? Постановка проблемы
истинности человеческого существования означает, что мыслители нагуа стремились найти основу мира и
человека.
Знаменателен факт наличия рассуждений о смысле человеческой жизни до возникновения древне-
греческой космологической мысли, хотя данная проблема в своей классической всеобщей и универсаль-
ной форме была отчеканена благодаря размышлениям Сократа и софистов на основе двухвекового разви-
тия античной философии. Во всяком случае можно утверждать, что основные положения текстов «Мекси-
канских песен
», моральных поучений и бесед мудрецов нагуа перекликаются с различными вариантами
разрешения философской проблемы западной мысли относительно существования человеческих индиви-
дов - они мыслятся как «существующие благодаря трансцендентному началу» (схоласты), как опираю-
щиеся на имманентную действительность, чьими проявлениями они являются (Гегель, пантеизм) или не
имеющие никакой опоры, «существуя там», по утверждению экзистенциалистов.
Таким образом, пробле-
ма сущности реальности вещей и человека, просматривавшаяся в размышлениях мыслителей Востока и
Запада, относится к сфере собственно философского знания, к мировоззренческой картине бытия мира и
человека.
Следует отметить, что до сих пор при рассмотрении истории восточной философии, как и духовно-
го наследия восточных цивилизаций вообще, весьма живучи стереотипы
европоцентристского мышления,
оценки западных исследователей неевропейской философской мысли (хотя имеются и другие оценки Вос-
тока, о чем свидетельствуют фундаментальные труды Г.Т. Кольбрука, М. Хортена, Л. Массиньона,
М. Мюллера и др.). В качестве типичного образа можно привести такое обобщающее исследование, как
переведенная и изданная в России начала XX столетия двухтомная «Общая
история философии»
72
. Весьма
авторитетные тогда в Европе и России специалисты - Г. Ольденберг, В. Грубе, И. Гольдциер и др. - ярко
продемонстрировали уничижительное отношение к философской мысли Востока. Эти европейские исто-
рики философии «обнаружили» у индийцев - склонность к неуемной фантазии и отсутствии способности к
научному спекулятивному мышлению, у китайцев – «поразительное отсутствие творческой силы вообра-
жения» и врожденную «склонность к схематизму», у арабов, черпавших духовные элементы эллинизма из
«мутных источников» и не сумевших создать ничего более, чем «множество друг другу противоречащих
школьных взглядов», - «полнейшее отсутствие критической способности»
73
. В этих высказываниях видны
и научная необъективность, и определенное пренебрежение к восточным философским учениям.
70
Чжуан-цзы: Даосские каноны / Пер., вступ. ст., коммент. В.В. Малявина. М., 2002. С. 69.
71
Леон-Портилья М. Философия нагуа. М., 1961. С. 78.
72
См. Общая история философии. В 2-х т. СПб., 1912.
73
Там же. Т. 1. С. 43, 60, 87, 84.

Страницы