ВУЗ:
Составители:
Рубрика:
цели обмана чиновников и других жителей уездного города, но который стечением обстоятельств и
полной естественностью психологической реакции и поведения всех лиц был приведен в положение
«победителя». [Манн, 1989].
Характер Хлестакова, самозабвенно отдающегося собственной лжи, действующего импульсивно,
вечно открытого для чужих влияний и потому вечно текучего и неуловимого в самой своей ординарно-
сти – этот характер схематично в своей сути заложен в образ Барыбы.
Введение Замятиным сходной сюжетной линии не отменяет главного идейно-тематического отли-
чия: подчеркивание того, что двойственность: «утробность» и тоска по возвышенному соседствуют в
этом герое «Уездного».
«Стилевой доминантой» творчества Е.И. Замятина является, бесспорно, использование различных
средств интертекстуальности как способа выражения авторской позиции, авторского сознания, учиты-
вая, что автор – это «носитель концепции всего произведения». (В.В. Виноградов).
В ориентированной на «гоголевское слово» повести «На куличках» (1913) использованы образы и
мотивы «Мертвых душ» как феноменов прецедентности.
С первых строк автор повести с помощью «культурной отсылки» к тексту Гоголя определяет сущ-
ность одного из главных героев – Андрея Иваныча Половца – «голубой мечтатель». Позже это подыто-
жит денщик Ларька: «А которые господа настоящие, не какие-нибудь сказуемые, так они, брат, мечту в
себе держут, да...». [Замятин, 1989: 188].
Как и в повести «Уездное», Замятин в «На куличках» не просто использует гротескный образ По-
ловца – лоб-степь («Есть у каждого человека такое, в чем он весь, сразу, чем из тысячи отличишь. И та-
кое у Андрея Иваныча – лоб: ширь и размах степной. А рядом нос – русская курнофеечка...»), но и про-
ецирует его на гоголевский. [Замятин, 1989: 136]. Одна, запоминающаяся сразу деталь внешнего обли-
ка, характеризующая внутренний мир героя, была разработана Гоголем и составляла существенную
черту его поэтики (голова – «редька хвостом вверх» у Ивана Никифоровича и голова – «редька хвостом
вниз» у Ивана Ивановича из «Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифорови-
чем», например).
Замятин вновь намеренно «цитирует» автора «Мертвых душ», который Собакевича сравнивал с
«первотворением Божьим»: «Известно, что есть много на свете таких лиц, над отделкою которых натура
не долго мудрила, не употребляла никаких мелких инструментов, как то: напильников, буравчиков и
прочего, но просто рубила со всего плеча...». [Гоголь, 1976: 5; 90].
Автор повести «На куличках» подобным же образом изображает Половца: «Творил его Господь
Бог, размахнулся: лоб.
А потом зевнул, чего-то скучно стало – и кой-как, тяп-ляп, кончил, сойдет. Так и пошел Андрей Иваныч
с божьим зевком жить». [Замятин, 1989: 136].
Ориентируя читателей с первых строк на «гоголевское слово», которое подчеркнуто и названием
первой главки повести (Божий зевок), автор тем самым настраивает на сатирическое и ироническое ос-
мысление образа главного героя Андрея Иваныча Половца. Намек на «степной размах» натуры этого
«мечтателя» удвоен «говорящей» фамилией (Половец – степной житель) и ироническим переосмысле-
нием имени (Андрей – победитель), ведь на самом деле «победить» засасывающую пошлость жизни ге-
рой не смог.
Повторяющиеся гротескные черты героя подчеркивают противоречие: широту его духовных запро-
сов, устремлений, увлечений и крохотность свершений их в реальной жизни. Именно идеалистическая
мечтательность, стремление найти духовное удовлетворение забросили его «на кулички»: «Главное –
все сначала начать, все старое – к черту, закатиться куда-нибудь на край света. И тогда – любовь самая
настоящая, и какую-нибудь книгу написать и одолеть весь мир...». [Замятин, 1989: 136].
Но на краю света такая же «хмельная дрема», «несуразная нелюдь», лохматый, ватный туман, и
нужно очень много духовных сил, чтобы их побороть. Замятин педалирует идею неразвитости духа
людского, заземленности русской жизни, «отсылая» читателя к гоголевским образам людей – «кусочков
человеческих», «прорех на человечестве». Не случайно, одним из первых, с кем познакомился Половец,
был генерал Азанчеев, показавшийся еще «незамутненному куличками» Андрею Иванычу «водяным из
бучила», «лягвой с пятнистым брюхом» – зооморфическим существом, а не человеком.
Страницы
- « первая
- ‹ предыдущая
- …
- 13
- 14
- 15
- 16
- 17
- …
- следующая ›
- последняя »
