ВУЗ:
Составители:
Рубрика:
"Заглянуть в бездну" сочетают психологические и социально-исторические мотивации и основываются на
представлениях автора о типизации как главном принципе художественного обобщения в реализме. Это
типы рабочего-пролетария (братья Лашковы, Храмовы), интеллигента "из рабочих кровей" (Вадим Лаш-
ков, Лева Храмов) и т.д.
Поскольку "литературный тип в реалистическом произведении должен быть рассмотрен как инди-
видуальное (отдельное) проявление конкретной социально-исторической (особенной) формы общече-
ловеческого (общего)" [Тимина, 2002 : 310], то Максимов изображает целые родовые кланы, прослежи-
вая судьбы различных их членов, как правило, из крестьянско-рабочих семей. История семейства Хра-
мовых писателем воссоздается на протяжении десяти веков. А "говорящей" фамилией Храмов наделя-
ются герои во всех трех названных романах, что демонстрирует особую значимость православной ак-
сиоматики.
Авторская позиция в этих романах выражается открыто то в монологической форме, то в форме
этической инвективы, то в виде публицистического пафоса, то в размышлениях автора или героя – носи-
теля авторского идеала (Антонина в "Семи днях творения", Иван Иваныч в "Карантине", Федор Самохин
в "Ковчеге для незваных"). В реалистической прозе Максимова широко используется библейский кон-
текст, выступающий как значимый сюжетообразующий компонент. Таковы сюжеты о сотворении мира и
о бесплодной смоковнице в романе "Семь дней творенья"; предательство Иуды, "Христос и 12 апосто-
лов", "Притча о брачном пире", "О всемирном потопе" в "Ковчеге для незваных"; сказание о страшном
суде в "Карантине". Библейский интертекст выводит текст на уровень неомифологического сознания.
Ориентация на архетипы и мифологию, как на интуитивное средство психологического постижения
мира и коммуникацию через коллективное бессознательное, а также как на способ упорядочивания вос-
приятия мира говорит об определенных выходах писателя в эстетику модернизма. Такой прорыв в иной
метод у Максимова, думается, связан с неспособностью охватить все аспекты бытия исторически и со-
циально детерминированной моделью мира, которая разработана в реализме.
У Максимова, очевидно, существовала потребность выразить "неотъемлемые сферы микрокосма
человеческой души" (подсознание, суггестивные состояния, генетическая память, "немое общенье" род-
ственных душ), и макрокосм человеческого состояния (те несомненные связи, которые существуют ме-
жду человеком и природой, человеком и Вселенной). Его волновала область метафизического, транс-
цендентального, того, что называется отношениями человека с Богом. Автор "Ковчега для незваных"
для этого осуществляет "перекодирование" ветхозаветных и новозаветных сюжетов (грехопадение
Адама и Евы, строительство Ноева ковчега, очищение блудницы, возвращение блудного сына, преда-
тельство Иуды). Во всех романах 1970 – 80-х годов, мифы налагаются на исторические события XX ве-
ка. Такое параллельное сопоставление библейской и современной истории придает особый глубинный
подтекст изображаемому и превращает его в неомифологическое повествование. Основная мысль этих
произведений выражена устами Ивана Ивановича, героя из романа "Карантин": "Всякий человек есть сам
по себе запись всей земной истории" [Максимов, 1991, 3 : 117].
Концепция времени здесь модернистская, разрушающая хронологическую, фабульную последова-
тельность, построенная на аллюзиях, реминисценциях, внутреннем монологе, иногда трансформиро-
ванном в поток сознания (романы "Карантин" и "Ковчег для незваных").
Здесь возможно говорить о постреализме, как определяют этот феномен Н. Лейдерман, М. Липо-
вецкий, Г. Нефагина, когда на грани XXI века образовалась пограничная область, стилевое течение
взаимодействия между реализмом и модернизмом.
В последующем творчестве Владимира Максимова после нескольких лет жизни в эмиграции отра-
зились произошедшие в дальнейшем изменения в системе художественных ценностей, проявившиеся в
отходе от христианско-православной концепции мировидения в сторону экзистенциальных ощущений и
разочарований в аксиологии западно-демократического общественного устройства. Романы "Прощание
из ниоткуда" и "Кочевание до смерти" написаны с явными воздействиями постмодернистских устано-
вок.
Постмодернизм в науке трактуется и как универсальная система современности, основанная на ра-
дикальном плюрализме, и как специфический стиль художественного творчества. Очень важно, что "в
русской литературе постмодернизм первоначально проявляется как модернистская (авангардистская)
интерпретация соцреализма" [Лейдерман, 2001, 3 : 29]. Если западный постмодернизм был деконструк-
цией культуры модернизма, то "русский постмодернизм был рефлексией на монологичную советскую
литературу". Основной целью его было разрушение соцреалистической культуры, поиск новых методов
отражения действительности.
Страницы
- « первая
- ‹ предыдущая
- …
- 50
- 51
- 52
- 53
- 54
- …
- следующая ›
- последняя »
