Темы и методические рекомендации к самостоятельной работе студентов по курсам истории зарубежных литератур XVII - XIX вв. Сашина Е.В. - 15 стр.

энциклопедии, произведения репрезентируют (воссоздают) мир;
      5. понимаемое, все создаваемое непременно сопряжено с книгой как
вещью, в которую укладывается («упаковывается») поэтический свод; не
случайно и то, что творит Бог, и то, что создает поэт (второй Бог, по
Скалигеру), сходится к книге и в книге, как мыслится она в ту эпоху;
      6. воспроизводя мир в его полноте, произведение эпохи барокко
тяготеет к энциклопедической обширности: энциклопедии как жанру
научному соответствует барочный энциклопедический роман,
стремящийся вобрать в себя как можно больше из области знаний и
своими сюжетными ходами демонстрирующий хаос и порядок мира;
      7. воссоздавая мир в его тайне, произведение эпохи барокко
тяготеет к тому, чтобы создавать второе дно; так, в основу произведения
может быть положен либо известный числовой расчет, либо некоторый
содержательный принцип, который не может быть уловлен читателем,
но доступный лишь научному анализу.
      Поскольку в эпоху барокко произведение доминирует над автором
от лица мироздания и бытия, - то автор совсем не «субъект» в том смысле,
в каком это слово было утверждено академической философией XVIII –
начала XIX вв. Создатель произведения – это в первую очередь функция
произведения, и он творится поэзией. Автор, как поэт и как личность,
индивидуальность, тоже участвует в мире своего произведения, которое
создается им и создает его. «Я» барочного автора отчуждено от самой
эмпирической личности писателя. Правда, эта отчужденность
осуществляется в мире, который истолковывает себя как театр, причем
для эпохи барокко – это не просто метафора, «красивый образ», но
адекватное выражение своего самоистолкования. Если мир – это театр,
то человек – актер в этом мире; актер невольный, принужденный к
лицедейству сущностью мира (таково самоистолкование человека
укреплявшееся уже у Шекспира). Человек принужден играть некоторую
роль, к которой его «я» не сводится (и он сам это понимает), между тем
как «он сам» ускользает от самоосуществления, безысходно плененный в
своих самоотчуждениях. Этот беспрестанно отчуждаемый человек может
мучительно переживать такую свою обреченность ролям, а через такие
роли столь же отчетливо рисуется для него проблема «себя самого», своей
самоотождествленности. Его сущность не совпадает с ролью, которую
он играет. Быть другим, вынужденность быть другим – это судьба, общая
для всех людей, поскольку роль и маска оказываются сильнее человека.
Каждый носит маску, но она не прирастает к лицу, хотя лицо ею и закрыто:
«я» становится великой проблемой того иного, которое всякий раз и есть
«я» сам. Это объясняет, почему разные «я» так легко обмениваются
разными масками (которые все равно чужие), и разным житейским опытом.
                                                                 15