ВУЗ:
Составители:
Рубрика:
…Интеллигенции необходимо пересмотреть все свое миросозерцание и в том числе подвергнуть
коренному пересмотру его главный устой – то социалистическое отрицание личной ответственности, о
котором мы говорили выше. С вынутием этого камня – а он должен быть вынут – рушится все здание
этого миросозерцания.
При этом самое положение «политики» в идейном кругозоре интеллигенции должно измениться. С
одной стороны, она перестанет быть той изолированной и независимой от всей прочей духовной жизни
областью, которою она была до сих пор. Ибо в основу и политики ляжет идея не внешнего устроения
общественной жизни, а внутреннего совершенствования человека. А с другой стороны, господство над
всей прочей духовной жизнью независимой от нее политики должно кончиться.
…Русская интеллигенция как особая культурная категория есть порождение взаимодействия запад-
ного социализма с особенными условиями нашего культурного, экономического и политического раз-
вития. До рецепции социализма в России русской интеллигенции не существовало, был только «образо-
ванный класс» и разные в нем направления.
Из статьи С.Л. Франка «Этика нигилизма»
…Нравственность, нравственные оценки и нравственные мотивы занимают в душе русского интел-
лигента совершенно исключительное место. Если можно было бы одним словом охарактеризовать умо-
настроение нашей интеллигенции, нужно было бы назвать его морализмом. Русский интеллигент не
знает никаких абсолютных ценностей, никаких критериев, никакой ориентировки в жизни, кроме мо-
рального разграничения людей, поступков, состояний на хорошие и дурные, добрые и злые. У нас нуж-
ны особые, настойчивые указания, исключительно громкие призывы, которые для большинства звучат
всегда несколько неестественно и аффектированно, чтобы вообще дать почувствовать, что в жизни су-
ществуют или, по крайней мере, мыслимы еще иные ценности и мерила, кроме нравственных, – что на-
ряду с добром душе доступны еще идеалы истины, красоты, Божества, которые также могут волновать
сердца и вести их на подвиги. Ценности теоретические, эстетические, религиозные не имеют власти над
сердцем русского интеллигента, ощущаются им смутно и неинтенсивно и, во всяком случае, всегда
приносятся в жертву моральным ценностям. Теоретическая, научная истина, строгое и чистое знание
ради знания, бескорыстное стремление к адекватному интеллектуальному отображению мира и овладе-
нию им никогда не могли укорениться в интеллигентском сознании.
…Морализм русской интеллигенции есть лишь выражение и отражение ее нигилизма.
…Поскольку вообще с нигилизмом соединима общеобязательная и обязывающая вера, этой верой
может быть только морализм.
…Символ веры русского интеллигента есть благо народа, удовлетворение нужд «большинства».
Служение этой цели есть для него высшая и вообще единственная обязанность человека, а что сверх
того – то от лукавого. Именно потому он не только просто отрицая или не приемлет иных ценностей –
он даже прямо боится и ненавидит их. Нельзя служить одновременно двум богам, и если Бог, как это
уже открыто поведал Максим Горький, «суть народушко», то все остальные боги – лжебоги, идолы или
дьяволы. Деятельность, руководимая любовью к науке или искусству, жизнь, озаряемая религиозным
светом в собственном смысле, т.е. общением с Богом, – все это отвлекает от служения народу, ослабля-
ет или уничтожает моралистический энтузиазм и означает, с точки зрения интеллигентской веры, опас-
ную погоню за призраками. Поэтому все это отвергается, частью как глупость или «суеверие», частью
как безнравственное направление воли. Это, конечно, не означает, что русской интеллигенции фактиче-
ски чужды научные, эстетические, религиозные интересы и переживания. Духа и его исконных запро-
сов умертвить нельзя, и естественно, что живые люди, облекшие свою душу в моральный мундир «ин-
теллигента», сохраняют в себе все чувства, присущие человеку. Но эти чувства живут в душе русского
интеллигента приблизительно так, как чувство жалости к врагу – в душе воина – или как стремление к
свободной игре фантазии – в сознании строго-научного мыслителя: именно как незаконная, хотя и не-
искоренимая слабость, как нечто – в лучшем случае – лишь терпимое. Научные, эстетические, религи-
озные переживания всегда относятся здесь, так сказать, к частной, интимной жизни человека; более
терпимые люди смотрят на них как на роскошь, как на забаву в часы досуга, как на милое чудачество;
менее терпимые осуждают их в других и стыдливо прячут в себе. Но интеллигент как интеллигент, т.е.
в своей сознательной вере и общественной деятельности, должен быть чужд их – его мировоззрение,
его идеал враждебны этим сторонам человеческой жизни. От науки он берет несколько популяризован-
ных, искаженных или ad hoc изобретенных положений и хотя нередко даже гордится «научностью»
своей веры, но с негодованием отвергает и научную критику, и всю чистую, незаинтересованную рабо-
