Смысл художественного текста. Словесный образ как актуализатор смысла. Солодилова И.А. - 21 стр.

      В современной лингвистике данной концепции придерживаются
представители так называемого интерпретационизма, для которого все
идеальное, духовное, мыслимое есть субъективное и только субъективное.
Так, по мнению В.З. Демьянкова, "текст не обладает значением (читай
"смыслом") сам по себе: значения привносятся в тексты говорящими и
слушающими", а "интерпретация скорее состоит в создании значения"
(Демьянков 1989: 54). Эта точка зрения прослеживается в работах В. Белянина
(Белянин 1990), А. Никифорова (Никифоров 1991), А. Жолковского, Ю.
Щеглова (Жолковский, Щеглов 1971), Е. Быстрицкого, В. Филатова
(Быстрицкий, Филатов 1982). Так утверждается, что "каждый читатель волен
воспринимать текст, как ему угодно и вчитывать в него любые смысловые
оттенки в соответствии со своими вкусами" (Жолковский, Щеглов 1971: 26).
Понятно, что при такой субъективистской концепции смысла толкование
текста представляет собой процедуру приписывания смысла, не ставящего
границ фантазиям толкования.
      Если первая модель понимания приводит в тупик при объяснении
проблемы множественности (вариативности) толкований и увеличения
смыслового объема художественного произведения от эпохи к эпохе, то
второе грешит явным субъективизмом и с неизбежностью приводит к
пессимистическому отрицанию интерсубъективного начала в художественном
тексте и, как следствие, к утверждению непознаваемости истинного смысла.
      Решение данной проблемы предлагает, на наш взгляд, третья модель,
основывающаяся на онтологическом понимании смысла. Концепция
онтологического понимания смысла получила свое развитие на Западе в
рамках так называемой "философской герменевтики" и прежде всего в трудах
Х.-Г. Гадамера (Гадамер 1991, 1988). По его мнению, "диапазон осмысления
не может ограничиться тем, что автор изначально имел в виду, ни кругозором
человека, которому текст изначально был адресован". (Гадамер 1991: 85).
      Радикальный пересмотр основ герменевтической практики был вызван,
прежде всего, учением М. Хайдеггера. Определение понимания как способа
бытия человека неизбежно вело к включению понимающего в
герменевтический круг: тот, "кто понимает, изначально вовлечен внутрь того,
что понимается". Принимая идеи М. Хайдеггера (Хайдеггер 1992), Гадамер
определяет понимание художественного текста как экзистенциональное
событие человеческой жизни. И если прежняя герменевтика при объяснении
процесса и результатов толкования сталкивалась с необходимостью выйти из
этого круга или разорвать его, то теперь подчеркивалась невозможность и
ненужность такого подхода. Задача не в том, чтобы из этого круга выйти, а в
том, чтобы в него правильно войти. По мнению Г.-.Г. Гадамера, главное в
понимании – это само дело, суть дела, которое является "не только моим
делом или делом автора, но нашим собственным делом" (Гадамер 1988: 452).
Полемизируя с В. Дильтеем, Г-Г. Гадамер подчеркивает, что автор и
интерпретатор общаются не на почве своих переживаний, а на почве общего
дела, и средой этого общения является язык. Понимание означает "понимание
друг друга в языке" (Gadamer 1988: 387).

                                                                         21