Русская литература конца ХIХ - начала ХХ века. Художник и литературный процесс. Спивак Р.С. - 101 стр.

UptoLike

ВУЗ: 

ПГНИУ | Пермь

Составители: 

Рубрика: 

«Иуда Искариот» Л. Андреева: поэтика и интерпретация
101
для человечества последствиями. Завершенность, неподвиж-
ность, безжизненность модели «ученичества», которую являет
отношение будущих апостолов к Христу, подчеркивает и пове-
ствователь в цитируемом выше описании беседы Иисуса с уче-
никами в Вифании. Этот евангельский эпизод бесконечное чис-
ло раз приводится и комментируется в богословской и научной
литературе, но так, что в центре внимания, как и в Евангелиях,
всегда оказываются действия (именно действия!) Марии: при-
ходит, приступает к Христу, приносит сосуд с миром, становит-
ся позади у ног Его, плачет, возливает миро Ему на голову, об-
ливает ноги Его слезами, отирает волосами, целует Его, мажет
миром, разбивает сосуд. При этом некоторые ученики ропщут.
В повести же Андреева повествователь открывает нашим глазам
подчеркнуто статичную картину. Эмблематический характер
изображения достигается уподоблением Христа в окружении
учеников скульптурной группе, и эта аналогия намеренно ак-
центируется: «Неподвижно, как изваяние... Коснулся – и замер»
(19).
В ряде случаев сознание Иуды и сознание повествова-
теля в изображении Андреева совмещены, и это наложение
приходится на принципиально значимые куски текста.
Именно такое воплощение получает в повести Христос как
символ освященного, высшего строя сознания и бытия, но
надматериального, внетелесного и потому – «призрачного». На
ночлеге в Вифании Иисус дан автором в восприятии Иуды:
«Искариот остановился у порога и, презрительно миновав
взглядом собравшихся, весь огонь его сосредоточил на Иисусе.
И по мере того как смотрел... гасло все вокруг него, одевалось
тьмою и безмолвием, и только светлел Иисус с своею поднятой
рукою. Но вот и он словно поднялся в воздух, словно растаял и
сделался такой, как будто весь он состоял из надозерного тума-
на, пронизанного светом заходящей луны; и мягкая речь его
звучала где-то далеко-далеко и нежно. И, вглядываясь в колеб-
лющийся призрак, вслушавшись в нежную мелодию далеких и
призрачных слов, Иуда...» (19). Но лирический пафос и поэти-
ческая стилистика описания увиденного Иудой хотя и объяс-
нимы психологически любовью к Иисусу, гораздо более свой-
ственны в повести сознанию повествователя. Цитируемый 
     «Иуда Искариот» Л. Андреева: поэтика и интерпретация


для человечества последствиями. Завершенность, неподвиж-
ность, безжизненность модели «ученичества», которую являет
отношение будущих апостолов к Христу, подчеркивает и пове-
ствователь в цитируемом выше описании беседы Иисуса с уче-
никами в Вифании. Этот евангельский эпизод бесконечное чис-
ло раз приводится и комментируется в богословской и научной
литературе, но так, что в центре внимания, как и в Евангелиях,
всегда оказываются действия (именно действия!) Марии: при-
ходит, приступает к Христу, приносит сосуд с миром, становит-
ся позади у ног Его, плачет, возливает миро Ему на голову, об-
ливает ноги Его слезами, отирает волосами, целует Его, мажет
миром, разбивает сосуд. При этом некоторые ученики ропщут.
В повести же Андреева повествователь открывает нашим глазам
подчеркнуто статичную картину. Эмблематический характер
изображения достигается уподоблением Христа в окружении
учеников скульптурной группе, и эта аналогия намеренно ак-
центируется: «Неподвижно, как изваяние... Коснулся – и замер»
(19).
      В ряде случаев сознание Иуды и сознание повествова-
теля в изображении Андреева совмещены, и это наложение
приходится на принципиально значимые куски текста.
Именно такое воплощение получает в повести Христос как
символ освященного, высшего строя сознания и бытия, но
надматериального, внетелесного и потому – «призрачного». На
ночлеге в Вифании Иисус дан автором в восприятии Иуды:
«Искариот остановился у порога и, презрительно миновав
взглядом собравшихся, весь огонь его сосредоточил на Иисусе.
И по мере того как смотрел... гасло все вокруг него, одевалось
тьмою и безмолвием, и только светлел Иисус с своею поднятой
рукою. Но вот и он словно поднялся в воздух, словно растаял и
сделался такой, как будто весь он состоял из надозерного тума-
на, пронизанного светом заходящей луны; и мягкая речь его
звучала где-то далеко-далеко и нежно. И, вглядываясь в колеб-
лющийся призрак, вслушавшись в нежную мелодию далеких и
призрачных слов, Иуда...» (19). Но лирический пафос и поэти-
ческая стилистика описания увиденного Иудой хотя и объяс-
нимы психологически любовью к Иисусу, гораздо более свой-
ственны в повести сознанию повествователя. Цитируемый

                             101

Страницы