Русская литература конца ХIХ - начала ХХ века. Художник и литературный процесс. Спивак Р.С. - 103 стр.

UptoLike

ВУЗ: 

ПГНИУ | Пермь

Составители: 

Рубрика: 

«Иуда Искариот» Л. Андреева: поэтика и интерпретация
103
(57). Повествователь совпадает с Иудой и в признании за его
чудовищным поступком высокой целесообразности – обес-
печении учению Христа всемирной победы. «Осанна! Осанна!»
– кричит сердце Искариота. И торжественной осанной побе-
дившему христианству звучит в заключение повести слово
повествователя о Предателе Иуде. Но предательство в нем
только факт, зафиксированный эмпирическим сознанием свиде-
телей. Повествователь же несет читателю весть о другом. Его
ликующая интонация, результат осмысления происшедшего в
ретроспективе мировой истории, содержит информацию о не-
сравненно более значимых для человечества вещах – наступле-
нии новой эры. (Вспомним, что отнюдь не предательство видел
в своем поведении и сам Иуда: «Опустив руки, Фома удивленно
спросил: "...Если это не предательство, то что же тогда преда-
тельство? – Другое, другое, – торопливо сказал Иуда"» – 49)
10
.
Концепция Иуды – творца новой духовной реальности
утверждается в повести Андреева и средствами ее объектной
организации.
В основе композиции произведения противопоставление
двух типов сознания, основанных на вере большинства и твор-
честве свободной личности. Косность и бесплодность сознания
первого типа находит воплощение в однозначной, бедной речи
«верных» учеников. Речь же Иуды изобилует парадоксами, на-
меками, символами. Она часть вероятностного мира-хаоса Иу-
ды, всегда допускающего возможность непредсказуемого пово-
рота событий. И не случайно в речи Иуды повторяется синтак-
сическая конструкция допуска («А что если...») – знака игры,
эксперимента, поиска мысли, – совершенно чуждая речи как
Христа, так и апостолов.
Дискредитации апостолов служат метафоры-иносказания.
Такое иносказание, например, содержится в картине состязания
апостолов в силе. Этого эпизода нет в Евангелии, и уже поэтому
он особенно значим в тексте повести. «Напрягаясь, они (Петр и
10
Л. Андреев говорил Горькому: «Ты когда-нибудь думал о разнообразии мотивов пре-
дательства? Они – бесконечно разнообразны. У Азефа была своя философия...» (Литера-
турное наследство. Т. 72. Горький и Леонид Андреев. Неизданная переписка. М., 1965.
С. 396). 
       «Иуда Искариот» Л. Андреева: поэтика и интерпретация


(57). Повествователь совпадает с Иудой и в признании за его
чудовищным поступком высокой целесообразности – обес-
печении учению Христа всемирной победы. «Осанна! Осанна!»
– кричит сердце Искариота. И торжественной осанной побе-
дившему христианству звучит в заключение повести слово
повествователя о Предателе Иуде. Но предательство в нем
только факт, зафиксированный эмпирическим сознанием свиде-
телей. Повествователь же несет читателю весть о другом. Его
ликующая интонация, результат осмысления происшедшего в
ретроспективе мировой истории, содержит информацию о не-
сравненно более значимых для человечества вещах – наступле-
нии новой эры. (Вспомним, что отнюдь не предательство видел
в своем поведении и сам Иуда: «Опустив руки, Фома удивленно
спросил: "...Если это не предательство, то что же тогда преда-
тельство? – Другое, другое, – торопливо сказал Иуда"» – 49)10.
      Концепция Иуды – творца новой духовной реальности
утверждается в повести Андреева и средствами ее объектной
организации.
      В основе композиции произведения противопоставление
двух типов сознания, основанных на вере большинства и твор-
честве свободной личности. Косность и бесплодность сознания
первого типа находит воплощение в однозначной, бедной речи
«верных» учеников. Речь же Иуды изобилует парадоксами, на-
меками, символами. Она часть вероятностного мира-хаоса Иу-
ды, всегда допускающего возможность непредсказуемого пово-
рота событий. И не случайно в речи Иуды повторяется синтак-
сическая конструкция допуска («А что если...») – знака игры,
эксперимента, поиска мысли, – совершенно чуждая речи как
Христа, так и апостолов.
      Дискредитации апостолов служат метафоры-иносказания.
Такое иносказание, например, содержится в картине состязания
апостолов в силе. Этого эпизода нет в Евангелии, и уже поэтому
он особенно значим в тексте повести. «Напрягаясь, они (Петр и

10
   Л. Андреев говорил Горькому: «Ты когда-нибудь думал о разнообразии мотивов пре-
дательства? Они – бесконечно разнообразны. У Азефа была своя философия...» (Литера-
турное наследство. Т. 72. Горький и Леонид Андреев. Неизданная переписка. М., 1965.
С. 396).



                                       103

Страницы