Русская литература конца ХIХ - начала ХХ века. Художник и литературный процесс. Спивак Р.С. - 106 стр.

     «Иуда Искариот» Л. Андреева: поэтика и интерпретация


тебя» – 43) обеспечена победа нового учения. Иуда знает свой
народ не хуже Анны: потребность поклоняться стимулируется
возможностью кого-то ненавидеть (если чуть-чуть перефрази-
ровать сформулированную Иудой суть переворотов, то «жертва
там, где палач и предатель» – 58). И он принимает на себя не-
обходимую в проектируемом действе роль врага и дает ему –
себе! – понятное массе название предателя. Он сам первый про-
изнес для всех свое новое позорное имя («рассказал, что он, Иу-
да, человек благочестивый и в ученики к Иисусу Назарею всту-
пил с единственной целью уличить обманщика и предать его в
руки закона» – 28) и верно рассчитал его безотказное действие,
так что даже старый Анна позволил завлечь себя в ловушку
(«Ты обижен ими?» – 28). В этой связи особое значение приоб-
ретает написание автором слова «Предатель» в заключении
повести с заглавной буквы – как неавторского, чужого в ре-
чи повествователя, слова-цитаты из сознания масс.
       Мировой масштаб победы Иуды над косными силами
жизни подчеркивается пространственно-временной организаци-
ей произведения, свойственной философскому метажанру. Бла-
годаря мифологическим и литературным параллелям (Библия,
античность, Гете, Достоевский, Пушкин, Тютчев, Бунин, Горь-
кий и др.) художественное время повести охватывает все время
существования Земли. Оно беспредельно отодвинуто в прошлое
и одновременно спроецировано в безграничное будущее – как
историческое («...и как конца нет у времени, так не будет конца
рассказам о предательстве Иуды...» – 61), так и мифологическое
(второе пришествие Мессии: «... долго еще будут плакать... все
матери земли. Дотоле, пока не придем мы вместе с Иисусом и не
разрушим смерть» – 53). Оно – вечно длящееся настоящее время
Библии и принадлежит Иуде, так как сотворено его усилиями
(«Теперь все время принадлежит ему, и идет он неторопливо...»
– 53). Иуде в конце повести принадлежит и вся новая, уже хри-
стианская, земля: «Теперь вся земля принадлежит ему...» (53).
«Вот останавливается он и с холодным вниманием осматривает
новую, маленькую землю» (54). Образы измененного времени
и пространства даны в восприятии Иуды, но стилистически
его сознание здесь, в конце повести, как об этом уже говорилось
выше, трудно отличить от сознания повествователя – они

                             106