Русская литература конца ХIХ - начала ХХ века. Художник и литературный процесс. Спивак Р.С. - 29 стр.

UptoLike

Составители: 

Принципы художественной конкретизации в творчестве
Толстого и Бунина: деталь
29
диных задов. Вот даже и совсем надо остановиться, ходу
дальше нет; в расступившемся кругу тесной толпы идет беше-
ный торг. Торгуют всего-навсего мужицкую лошаденку с лег-
ким дрожащим хвостом. Но какая горячка, сколько крику!
Как яростно носится, держа эту лошаденку за повод и по-
минутно с диким и вызывающим видом оборачиваясь на жите-
лей, цыган со смольной бородкой, с черно-золотыми глазами!»
(III, 10).
Пожалуй, «буйство» предметной детали здесь заставляет
вспомнить даже не Толстого, а молодого Гоголя (для Толстого
здесь слабо выявлено моралистическое содержание изобра-
жения). И все же это Гоголь, воспринятый человеком, воспи-
танным на художественных принципах Толстого. Сама деталь
менее, чем у Гоголя, экспрессивна, сдержанна, правдоподобна.
В ряде произведений молодого Бунина, например в рас-
сказах «В поле», «Золотое дно», вещественная, конкретная де-
таль обстановки старой усадьбы и внешнего вида ее опу-
стившихся обитателей воплощает мысль о неизбежности раз-
рушения дворянского бытового уклада, о реальности и неот-
вратимости этого процесса разрушения. В обоих рассказах не
столько бытовая деталь служит характеристике героев, как мы
привыкли к этому в литературе, сколько, наоборот, герои во
многом сами воспринимаются как характерные детали опреде-
ленного социально-бытового уклада, выразительно дополняю-
щие его характеристики.
С определенной идейной и философской нагрузкой необ-
ходимо связать и особую конкретность пейзажной детали Буни-
на. Живописность, выразительность, красота в лирике и прозе
Бунина форма истины и своим содержанием близка красоте в
понимании Вл. Соловьева, хотя непосредственно увлечение Бу-
нина философией Соловьева не зафиксировано.
В рассказах начала 900-х гг., таких как «Антоновские яб-
локи», «Эпитафия», «Новая дорога», «Сосны», «Мелитон»,
«Костер», «Заря всю ночь», «Золотое дно», «Далекое», «Осе-
нью» и др., эта функция пейзажной детали выступает особенно
явно. Здесь пейзажная деталь, если так можно сказать, лиризо-
вана. Она выражает авторское настроение, лирическую мысль
произведения. Мысль эта сама по себе несложна и, по сути, ис-
      Принципы художественной конкретизации в творчестве
                   Толстого и Бунина: деталь

диных задов. Вот даже и совсем надо остановиться, – ходу
дальше нет; в расступившемся кругу тесной толпы идет беше-
ный торг. Торгуют всего-навсего мужицкую лошаденку с лег-
ким дрожащим хвостом. Но какая горячка, сколько крику!
        Как яростно носится, держа эту лошаденку за повод и по-
минутно с диким и вызывающим видом оборачиваясь на жите-
лей, цыган со смольной бородкой, с черно-золотыми глазами!»
(III, 10).
        Пожалуй, «буйство» предметной детали здесь заставляет
вспомнить даже не Толстого, а молодого Гоголя (для Толстого
здесь слабо выявлено моралистическое содержание изобра-
жения). И все же это Гоголь, воспринятый человеком, воспи-
танным на художественных принципах Толстого. Сама деталь
менее, чем у Гоголя, экспрессивна, сдержанна, правдоподобна.
        В ряде произведений молодого Бунина, например в рас-
сказах «В поле», «Золотое дно», вещественная, конкретная де-
таль обстановки старой усадьбы и внешнего вида ее опу-
стившихся обитателей воплощает мысль о неизбежности раз-
рушения дворянского бытового уклада, о реальности и неот-
вратимости этого процесса разрушения. В обоих рассказах не
столько бытовая деталь служит характеристике героев, как мы
привыкли к этому в литературе, сколько, наоборот, герои во
многом сами воспринимаются как характерные детали опреде-
ленного социально-бытового уклада, выразительно дополняю-
щие его характеристики.
        С определенной идейной и философской нагрузкой необ-
ходимо связать и особую конкретность пейзажной детали Буни-
на. Живописность, выразительность, красота в лирике и прозе
Бунина – форма истины и своим содержанием близка красоте в
понимании Вл. Соловьева, хотя непосредственно увлечение Бу-
нина философией Соловьева не зафиксировано.
        В рассказах начала 900-х гг., таких как «Антоновские яб-
локи», «Эпитафия», «Новая дорога», «Сосны», «Мелитон»,
«Костер», «Заря всю ночь», «Золотое дно», «Далекое», «Осе-
нью» и др., эта функция пейзажной детали выступает особенно
явно. Здесь пейзажная деталь, если так можно сказать, лиризо-
вана. Она выражает авторское настроение, лирическую мысль
произведения. Мысль эта сама по себе несложна и, по сути, ис-

                              29