Русская литература конца ХIХ - начала ХХ века. Художник и литературный процесс. Спивак Р.С. - 61 стр.

       Чехов и идея смирения в русской литературе ХIХ века


      Своим, народным, опытом смирения делится с Липой ста-
рик крестьянин, встретившийся ей ночью по дороге из больни-
цы, откуда она несет своего мертвого ребенка. У Липы, по ее
выражению, «сердце трясется», она, как это ясно из ее рассказа,
недавно теряла сознание у постели умирающего сына, ее мучит
вопрос, «зачем маленькому перед смертью мучиться…когда у
него нет грехов? Зачем?» «Это ничего, милая. Божья воля», –
говорит старик и через полчаса молчания добавляет со спокой-
ной уверенностью: «Всего знать нельзя, зачем да как …человеку
положено знать не все, а только половину или четверть. Сколько
надо ему знать, чтоб прожить, столько и знает. <...> – Ниче-
го…– повторил он. – Твое горе с полгоря. Жизнь долгая, – будет
еще и хорошего и дурного, всего будет. <...> – Я во всей России
был и все в ней видел, и ты моему слову верь, милая» (VIII,
443).
      Смирение спасает старика крестьянина, как явствует из
рассказа о его нелегкой жизни, от отчаяния, сохраняет в нем
желание жить и радоваться жизни: «…домой приехал, как гово-
рится, ни кола, ни двора; баба была, да в Сибири осталась, зако-
пали. Так, в батраках живу. А что ж? Скажу тебе: потом было и
дурное, было и хорошее. Вот и помирать не хочется, милая, еще
бы годочков двадцать пожил; значит, хорошего было больше. А
велика матушка Россия! – сказал он, и опять посмотрел в сторо-
ны, и оглянулся» (VIII, 444).
      Смирение возвращает к жизни и Липу. Страх, который
угнетает ее в доме мужа, и даже потеря ребенка ее не озлобля-
ют: она не пытается свести счеты с Аксиньей, не держит зла на
старого Цыбукина. Горе не замутняет ее души, не разрушает
согласия с миром и Богом. Удивительно передано Чеховым со-
стояние полного, просветляющего душу слияния с универсу-
мом, которое испытывают Липа и Прасковья по пути с богомо-
лья: «…быть может, им примерещилось на минуту, что в этом
громадном таинственном мире, в числе бесконечного ряда жиз-
ней и они сила, и они старше кого-то; им было хорошо сидеть
здесь наверху, они счастливо улыбались и забыли о том, что
возвращаться вниз [т.е. в дом Цыбукиных] все-таки надо» (VIII,
431). Чувство единства с миром составляет сущность смирения
и рождает согласие со своей участью как предопределением

                               61